Багажник сварен из довольно толстой, для меня четырехлетнего,
арматуры и оседлав велосипед у меня с трудом получается сдвинуть
его с места. Ни о каких дополнительных сумках в качестве груза,
речи и быть не может.
В сердцах я пинаю ногой свой велосипед, который тут же
переворачивается вверх колесами через багажник. Мама случайно
замечает это и выходит из дома со хмурым лицом готовясь отругать
меня за такое отношение к вещам. Но тут ее взгляд падает на
велосипед и до нее доходит причина моей злости.
Она пытается поставить велосипед на колеса, но, он тяжел даже
для нее, и даже поставленный на колеса он так и норовит
перевернуться обратно через заднюю ось и багажник, который сильно
нарушил развесовку велосипеда.
Подхватив велосипед за руль, она тащит его к нашему сарайчику
где у отца хранятся инструменты и подойдя к нему толкает велосипед
прямо ему под ноги.
Дело заканчивается очередным скандалом. Позже багажник все же
скручивается, и я продолжаю кататься без него.
В то время было не так много машин, и если разумеется не
выезжать на центральные улицы, то было вполне безопасно. А уж по
своему переулку мы гоняли как хотели, тем более, что в то время не
слишком-то опасались того, что ребенка может кто-то обидеть или
украсть.
Единственные обиды, которые и случались между нами были из-за
частых потасовок. О толерантности или еще каких-то чудачествах в то
время не говорили, хотя и вражды между русскоязычным и местным
населением не возникало. Скорее наоборот, даже общались между собой
мы свободно переходя с Русского на Узбекский, Корейский или другой
какой язык. Ведь кроме перечисленных в Узбекистане жили и Казахи, и
Уйгуры, и Татары, и Немцы и даже Греки. Правда драчки все же
происходили, но сие никак не было связанно с национальной или
прочей рознью. С другой стороны, и взрослые на то смотрели сквозь
пальцы. Не увечили ребенка и ладно, а так бойцовский дух
закаляется, в жизни оное еще как может пригодиться.
Разумеется, среди пацанов встречались и слабаки и те что
посильнее, но, наверное, благодаря тычкам, получаемым мною от отца,
я воспринимал все эти синяки и ссадины несколько иначе. Да и от
слез меня родитель тоже достаточно быстро отучил. Во всяком случае
обиды в слезы не выливались, скорее наоборот. И если я в силу
малолетства, да и какого-никакого уважения к родителю, конкретно
ему за мстить был не в силах, то уж с соседскими пацанами разговор
был совершенно другим. С равными дрались на кулачках, а уж с
неравными и подручными предметами пользовались.