- Так, Настюх, ты давай пока с поля боя дуй. Поросёнка своего уложи спать, например. А мы сейчас маме первую помощь окажем. Потом я жрать сготовлю и тебя позовём. Идёт?
- Идёт… А мы…
Малая замолкает, так и не спросив того, о чём хотела, просто разворачивается и уходит, очевидно, решив, что «мама» в хороших руках.
- Садись давай, сейчас гляну, не осталось ли в ноге стекла, - киваю на стул, и стоит только Персидской начать отнекиваться, повторяю с нажимом: - Садись, я сказал.
Порез оказывается неглубоким, а вот ощущения, когда промываю его перекисью, осторожно держа ногу Кати в ладони - запредельными. Реально как током бьёт - раз, другой, третий. И уже начинаю молиться, чтобы стояк было не видно, когда поднимусь с корточек.
- Что Вадим сказал, когда мы с Настей уехали? - задаёт вопрос Персидская, и я вскидываю на неё глаза.
Вот. Отличный вопрос, который тут же отрезвляет. Прям холодом по нутру проходится. И видимо, это отрезвление нужно не только мне, потому что вижу, как смущена жена шефа.
- Да ничего вроде.
- Вадим - и ничего?
- Да. Вадим и ничего. Я ему пояснил, что Настя в тебе Таню увидела. Это мама её.
Опускаю взгляд сжимая челюсти. Кровь остановилась, теперь можно спокойно убрать руки и перестать трогать чужую жену. Но я почему-то так и сижу, держа её ступню. И тут случается странное - Персидская протягивает руку и осторожно, будто я из хрусталя, убирает с моего лба прядь волос. Вот теперь уже смотреть на неё снова сил нет, потому что окончиться может тем, за что уже через пять минут мысленно себя распну сотню раз.
- Я пойду посмотрю, чего там Настя делает. Потом приду, приберусь и еду сварганю. А ты сиди, отдыхай.
Чёрт… Это ведь приносит боль. Физически ощутимую, когда по нутру она разливается, и ничего с ней не поделать. Только смириться и терпеть. Потому что триггеры, подобные этому, не лечатся, с ними можно только научиться сосуществовать.
Когда вхожу в спальню, где царит полумрак, обнаруживаю Настю лежащей на кровати Кати - в этот момент совершенно не хочется думать, что Персидская спит здесь с мужем - в обнимку с поросёнком. Мелкая дрыхнет, даже не укрывшись толком краем покрывала.
- На-асть! - зову её, впрочем, негромко.
Это мой шанс после сказать себе, что я пытался, хотя уже понимаю, что не хочу будить ребёнка.