Я здесь... - страница 4

Светка валяется в моей кровати, и у нее еще хватает совести просить меня принести ей водички. Чего не сделаешь для этой обормотки? Превозмогая мутное, но стойкое желание забиться в какой-нибудь уголок и тихо умереть, вылезаю из-под одеяла.Умываю в ванной виноватую опухшую рожу и смотрюсь в зеркало. На шее синяки. То-то она болит… Припоминаю схватку с мелким засранцем, приятненьким таким, но придурочным, и наш странный и спонтанный певческий дуэт. Вчера все пошло не по плану, а теперь у меня чувство, будто по душе наждачкой прошлись. Это Света — существо тупое, но доброе, всех впускает в свой ближний круг, а мне такого счастья позарез не нужно.У меня трясется ливер, выбросить бы к чертям вчерашний вечер в мусорку и забыть.— На, подавись! — Возвратившись в комнату, сую Светке под нос стакан с холодной водой.Та хрипит:— Мерси… — И осушает его в секунду. — Ох, как голова трещит… Это я еще легла рано, а какие-то идиоты на кухне всю ночь глотки драли…Я осторожно сажусь на край матраса и поднимаю на кровать ноги в пижамных штанах с желтыми уточками:— Вот уж точно — идиоты… Ну, рассказывай, на кой ляд я тебе вчера понадобилась? Когда это ты у меня совета насчет мужиков просила?— Там дело такое… В тусовке появился новый парень, к компашке Кидиса примкнул. Когда я вижу его, у меня крыша съезжает, я готова сожрать его целиком… Но вчера я узнала кое-что, отчего теперь и самой смешно. — Светка мнет кулаком подушку. — Ему только шестнадцать, представляешь?!Ну все, Светке пора завязывать с тусовками. Даже от нее я такого не ожидала!— Ты что, мозги пропила? На фига тебе малолетка? У тебя же есть Кидис — шикарный парень, красавчик и мечта любой девчонки!— Кидис? Нет. Мы паузу взяли. Не могу с ним больше мутить. Боюсь, мы вообще не созданы друг для друга.От злости у меня дергается глаз.— Все, не продолжай. Помолчи. — Ложусь рядом и задницей откидываю Светку к стене. — Просто дай спокойно умереть!***

Из-за Светки целый день жизни прошел впустую. Мы спим до самого вечера, а потом она долго собирается отчалить, но все никак не соберется и каждую минуту норовит снова присесть мне на уши.Распрощаться с ней получается лишь под вечер.Застегнув в прихожей косуху, она долго роется в кармане и достает из него кусочек красочного картона:— «Король и Шут» в субботу приезжает, ты ведь в курсе. Кидис тоже идет, а я не хочу его видеть. Но не пропадать же билету. Так что держи. Развеешься.Я хотела попасть на этот концерт, даже была немало расстроена из-за того, что вовремя не купила билеты. Но теперь на душе как-то мутно. Одной на рок-концерт идти — это, как по мне, извращение.***Мама опять познакомилась с мужчиной. Говорит, что вдовец. Серьезный, галантный… Вот оно, чудо всепрощения и несусветной глупости. Как же после стольких предательств можно оставаться настолько наивной? Меня одолевает желание с разбегу впечататься головой в стену.От маминых восторженных рассказов я на весь день прячусь в своей комнате, выхожу оттуда только по крайней необходимости, но даже во время коротких вылазок стараюсь не смотреть в мамину сторону.На крыши домов плавно опустился дымный промозглый почти осенний вечер, а мы с ней через стенку друг от друга наводим марафет для выхода в свет. Мама собирается на свидание, а я — в ДК. Она накручивает себе озорные букли, а я обвожу глаза черным карандашом.Мама не выдерживает первой и врывается в мою комнату под предлогом, что нуждается в совете:— Ликусь, какие лучше? У этих каблук неустойчивый, но они красивые, а эти удобные, но слишком повседневные… — На ней парадно-выходное платье с пайетками, и меня разбивает приступ изжоги. — А ты в чем пойдешь?Я только отмахиваюсь: рок-концерт же. Тут без вариантов: балахон, косуха и гады. Не видит, что ли?— Ликусь, но нельзя же так. Так на тебя мальчики никогда внимания не обратят! — пускается в причитания мама.— Мальчики — это по твоей части! Чем больше, тем лучше! — Я специально нарываюсь, потому что ее сияющий вид меня бесит. Это сейчас она сияет, а потом будет ходить с опухшими глазами и носовые платки изводить. Дай бог, чтобы мне больше не пришлось ломать швабры о чьи-то лысины. — Сказать, как тебя соседки называют?!— Ты... тварь неблагодарная! — ахает мама.Это я-то неблагодарная?Я смотрю на нее, а глаза жгут слезы. Вот она стоит напротив, разодетая и радостная по причине какого-то мимолетного мужика, а я — та, которая всю жизнь землю рогом роет, чтобы быть лучше всех и хоть этим облегчить ее жизнь, заслужила только право называться неблагодарной тварью?Не хватало еще, чтобы она увидела, как я плачу. Пролетаю мимо, выбегаю за дверь и грохаю тяжелыми гадами по гулким подъездным ступенькам навстречу ледяному ветру и мелкому дождю.***