– Хайль Гитлер! – ответили мы в унисон.
Гауптман прочистил глотку и продолжал уже менее театральным тоном:
– Ваша рота соединится с 124-й и 125-й ротами на окраине города, на шоссе, ведущем в Харьков. Потом двинетесь в сопровождении моторизованных войск из «Панцердивизион». Они защитят конвой от партизан, которые попытаются задержать ваше продвижение. Как видите, рейх делает всё, чтобы облегчить вашу задачу.
Он отдал честь, и его автомобиль тут же сорвался с места.
Мы соединились с указанными гауптманом ротами в назначенном месте и вместе сформировали 19-ю роту под начальством команданте Ультренера.
Я надеялся, что встречу друзей из учебного лагеря, если, конечно, их не перевели куда-нибудь или не убили. Я не знал, уехали ли они из Минска раньше нас или отправятся позже. На самом деле оказалось, что старую роту переформировали.
Теперь в нашем распоряжении оказалась походная кухня, на которой готовили горячие блюда. Это было очень важно. Перед самым отправлением нас хорошо накормили. А горячий душ и смена обмундирования в Киеве окончательно подняли наше настроение. Потеплело до четырех градусов ниже нуля.
Гальса я нашел без труда: его нелепую жестикуляцию было видно издалека.
– Ну, что скажешь о погоде, молодчик? А о горячей пище? Ведь дней десять мы не имели ничего горячего. На этом чертовом поезде думали, что подохнем с голоду.
– Ты ехал на поезде! Ну, если это не везение…
– Везение! Скажешь тоже… Тебя бы туда, когда взорвался локомотив. Пар валил высотой метров в четыреста. Четыре парня погибли, еще семерых ранило. Морвана ранили, когда мы наводили порядок. Это продолжалось дней пять. Я был с патрулем, искали партизан. Поймали одного. Крестьянин, которого он ограбил, его же и выдал, а потом зазвал нас к себе домой и угостил на славу.
Я недолго думая рассказал ему о своих приключениях. Встретили Ленсена и Оленсгейма. От радости, что снова видим друг друга, обхватили друг друга за плечи и устроили пляску с криками и смехом. Старшие смотрели на нас с удивлением, не понимая, чему тут радоваться.
– А Фарштейн где? – спросил я.
– Уф, – прорычал Ленсен, продолжая смеяться. – Повредил колено, нарыв такой, что не может снять сапоги, и ждет, пока отек уменьшится.
– Пользуется положением на всю катушку, – заметил Гальс. – Если бы я вел себя так каждый раз, когда подвернул ногу…