— Как давно ты начал общаться с Инесс Фонберг? — задумчиво катая
шар памяти по столу, спросил он. Голос его не был сердитым или
раздражённым, скорее — отстранённым и безучастным.
— С того дня, как мы отправились в Хорийское княжество. Мы
познакомились в капсуле гиперпетли ты и сам это помнишь.
— Почему ты ни разу не упомянул, что вы общаетесь?
— Не счёл это чем-то серьёзным. Общались и общались. Мы говорили
о всякой ерунде, ничего особенного. Не знаю, зачем я ей нужен. Она
часто говорила о моей уникальности, может из-за этого? — я пожал
плечами и с любопытством уставился на отца.
Отец неодобрительно покачал головой, задумчиво уставился перед
собой, его взгляд наткнулся на шар памяти, он резко качнул его,
убирая в сторону.
— О чём вы говорили в последний раз? — спросил он.
— Она беспокоилась о моём здоровье, когда меня подстрелили.
Сказала, что беспокоится. Ещё я попросил её об одолжении, и она не
отказала.
— Что за одолжения? — настороженно уставился отец.
— Всё есть на шаре памяти. Взгляни сам и сразу поймёшь.
Но отец даже не взглянул на шар. Только издал тяжёлый вздох и
мрачно уставился перед собой. О чём он сейчас думал, сложно было
догадаться. Но одно точно было ясно — он злился на меня, всё ещё
продолжал злиться, но я всё ещё никак не мог понять причину.
Неужели всего лишь потому, что я не сказал про то, что общаюсь с
графиней? Нет, тут было что-то другое и отец почему-то не спешил
мне рассказывать.
— Что искали в нашем доме? И почему? — осторожно спросил я. — Я
не понимаю, как это связано с Инесс Фонберг. Ты можешь
объяснить?
Отец тяжко выдохнул, даже не взглянув на меня.
— Ладно, показывай, что у тебя там, — сказал он, прокатив шар по
столу и остановив в центре.
Отец явно пытался уйти от ответа, и мне едва ли это
понравилось
— Не расскажешь, почему был обыск? — с удивлением уставился я на
него.
— В нашем доме была прослушка, у нас нашли по меньшей мере пять
«мух» — это такой подслушивающий артефакт.
— Кто подслушивал нас и зачем? — с недоумением уставился я на
него.
Отец нехорошо усмехнулся, сощурил глаза, испытующе уставившись
на меня.
— Ты что, думаешь, я в этом виновен? — теперь был и мой черёд
злиться.
— Нет, я так не думаю, — резко ответил отец, — но кажется мне,
что ты меня обманываешь. Я слишком хорошо тебя знаю, сын, и сейчас
вижу, что ты что-то скрываешь. Чувствую твоё притворство, вот
только не могу смекнуть в чём дело.