Преемник - страница 18

Шрифт
Интервал


– Видишь ли, малыш… Я долго думал, рассказывать тебе… Или все же не стоит.

Это испытание, понял Луар. Он меня разыгрывает.

Отец оторвался, наконец, от воды и заглянул сыну в глаза:

– Ты не веришь мне, Денек?

В эту самую секунду Луар понял, что все это правда. Отец не шутит и не разыгрывает, каждое слово дается ему с болью, он ломает сейчас тот героический образ, который давно сложился в воображении Луара, он рискует уважением собственного сына…

Луар мигнул.

– Мама знает, – продолжал отец. – Она… видела меня… таким, что… Лучше не вспоминать. Но ты… Сегодня я снова увидел, как ты… абиваешься в тень. И тогда я решился. Рассказать тебе. В конце концов… сбросил заклятье, и все равно прошли годы, прежде чем я стал таким, как сейчас… А ты еще малыш. Я не желаю тебе и сотой доли тех… того, что было со мной. Будь счастливым, будь таким, как ты есть… Не мучай себя этим вечным сравнением. Понимаешь, почему?

Луар смотрел вниз, и в его голове царила сумятица. Мокрые ладони будто примерзли к холодным каменным перилам; отец стоял перед ним и ждал его ответа – как подсудимый.

По воде тянулись блеклые осенние листочки; Луар не мог сосредоточиться. Все это слишком сразу. Шли, молчали, было хорошо…

И тогда он вспомнил.

Тогда тоже были листья – на воде и на берегу… Ему было тринадцать лет, и пахло сеном. Ощутив боль, он не понял сразу, что произошло, дернулся, опустил глаза – и увидел в жухлой траве змею.

Ослабели ноги. Мир затянулся черной дымкой; Луар хотел бежать и не мог сойти с места – но люди на берегу услышали его отчаянный крик.

Траурная пелена. Страх, от которого цепенеют все внутренности; белое и жесткое лицо отца: «Не бойся».

Лезвие ножа в костре. Ремень, перетянувший ногу до полного онемения. Какие-то перепуганные женщины; отец оборвал их причитания одним хлестким коротким словом. А матери тогда не было на берегу – она ждала рождения Аланы…

Мокрое сено. Запах жухлой травы. И уже все равно, как выглядишь и как на тебя посмотрят, нет сил играть храбрость – но отец спокоен: «Сейчас будет больно».

Он кричал и бился. Он боялся каленого железа больше смерти – уж лучше умереть от яда…

Но отец его был жесток; сильные руки скрутили Луара, как цыпленка.

Край отцовой куртки в судорожно стиснутых пальцах. Ошеломляющая боль; костер, широкая ладонь, зажимающая рот. Резкое облегчение. Белое бесстрастное лицо, и на губах – Луарова кровь. Вода. Холодная вода.