Но опять же — какие, нафиг, вожжи? Я девчонке никто. Ну, спас её
тогда на Болоте — так и она меня уже несколько раз из серьёзных
неприятностей вытащила. Никто никому ничего не должен. То, что я
скорее всего знаю её мать, ни о чём не говорит. Этого даже не знает
никто, кроме меня — ну да, я это сказал тогда, вскользь, но все
были взвинченные после боя и, скорее всего, ничего и не
запомнили.
Нет у меня прав девчонку останавливать. Типичный конфликт отцов
и детей, классический просто.
Но и отдавать её этому упырю Бурденке совершенно не хочется.
— Решай сама, Маш, — честно сказал я. — Ты ж не маленькая. Ну а
кто такой Бурденко, ты теперь не хуже меня знаешь.
— Хочется и колется, — вздохнула девчонка.
Я прекрасно её понимаю. Колдовство — всё же романтика, это в
моём возрасте уже начинает тянуть к стабильности... хотя, тоже не
факт — регулярно же впутываюсь во что-то. Наверное, это характер —
когда не можешь сидеть на месте. Вот и у Маши, похоже, такой
же.
В этом есть свои плюсы. Развлечений тут минимум, с поездками
совсем плохо, коммуникации почти отсутствуют. И далеко не у всех
есть хобби. Чаще всего — пьют, конечно. И пьяные драки бывают —
хорошо, растаскивают быстро, охрана везде уже поднатаскалась. А вот
о том, что часть «провалившихся» с тоски очень быстро пытается
покончить с собой, я тоже слышал. Непросто перейти из мира всеобщей
информатизации в тутошние замкнутые города-анклавы... Как я
понимаю, Анклавы «провалившихся» и стали появляться для того, чтобы
создать этакий отдельный «мирок в городе», где провалившийся может
пытаться окружить себя тем, к чему привык «у себя»... Хотя это
эрзац, конечно.
— Сложно советовать, Маруся, — пожал я плечами. — Поговори с
девчонками в общаге, спроси их мнение. Серёгу Соколова выцепи, в
конце концов... хотя, предположу, Павел наш Олегович тебе с ним
увидеться не даст, пока ты не согласишься. Сходи в Управу, в тот
отдел, к которому ты пока приписана — что они там скажут. В общем,
подключи общественный разум, раз уж я тебе даю тот совет, который
тебе не сильно нравится.
Ну вот, играю в заботливого папочку, который заодно и сваливает
с себя ответственность. Тьфу. Как же просто было без Маши...
Только вот, боюсь, теперь мне от неё никуда не деться. За эту
неделю стал относиться к ней почти как к своему ребёнку... которого
у меня никогда не было. А может, и были, и есть — там, в другом
мире, но я о них ничего и не знаю. Не монахом прожил почти сорок
лет, в конце концов.