— Да уж, ничего не скажешь. Прямо
даже боюсь представить, где свидимся в следующий раз.
Дверь снова бухнула и на сцене
появился Митя Рюмкин, веселый и румяный с мороза.
— Давайте листовки! — радостно
крикнул он, прежде чем его сграбастал за шиворот еще один фараон,
появившийся у него из-за спины, и прятавшийся в тамбуре как раз на
такой случай.
Кожин только криво усмехнулся, обвел
глазами типографию и остановился взглядом на Алексее.
— Господин Тулупов, если не
ошибаюсь? Извольте ознакомиться. — постановление перешло в руки
«управляющего типографией», а я все еще стоял у стены и наслаждался
эдакой мизансценой.
Рабочие спокойно стояли по углам,
кое-кто пытался стереть вечную краску с рук такой же заляпанной и
промасленной тряпицей, полицейские переминались с ноги на ногу в
ожидании команды приступить к обыску. Леша дочитал бумагу, передал
ее обратно Кожину и сделал приглашающий жест:
— Прошу.
— Панков, двух понятых и посыльного
к следователю, — скомандовал Кожин. Названный Панковым козырнул и
молча вышел.
— Николай Петрович, присесть не
желаете? — вступил в дело я. — Может, чайку с мороза? Митя, будь
добр, распорядись.
Митя двинулся было к дверям, но был
остановлен тяжелой рукой в вязаной перчатке, легшей ему на
плечо.
— Не положено!
— Николай Петрович, ну ей-богу, что
за нелепость?
— Гм. Михаил Дмитриевич, будьте
любезны сначала объясниться, что вы тут делаете, а потом уж решим,
за чайком бежать или в участок везти.
— Как что? Приехал забрать тираж
листовок, — я откровенно наслаждался ситуацией и даже снял пальто с
меховым воротником, оставшись в известном на всю Москву френче.
Известном настолько, что среди москвичей, оказывается, бытовало
твердое убеждение, что англичане для своих войск в Трансваале нагло
слямзили фасон с «куртки инженера Скамова», как меня тут величали.
Бороться с такого рода городскими легендами — дело бессмысленное и
на вопросы, как это британцам удалось, в зависимости от обстановки
я глубокомысленно пожимал плечами или трагически вздыхал, но ничего
конкретного не говорил, что только укрепляло эту версию, ну и мой
авторитет до кучи.
— Не могу поверить, — пристально
глядя на меня и скорбно покачивая головой протянул Кожин, — инженер
Скамов, известный изобретатель, глава Жилищного общества, кавалер
ордена Святого Станислава — и вдруг листовки! Как же это вы так
вляпались, Михаил Дмитриевич?