- Мне бы хотелось заскочить на Харрисон-стрит, там сегодня будут
передавать последнюю часть товара парням Дженна. От нас там Вилли
со своими ребятами, но мне тоже неспокойно. Сицилийские собаки
последнее время стали сильно наглеть.
- Неспокойно? – я ненадолго задумался. – Тогда давай заскочим на
Харрисон-стрит.
Интуиции шотландца можно было доверять, он, в отличие от своего
папаши, неприятности чует как хорошая охотничья собака
куропатку.
- А еще... – шотландец виновато улыбнулся. – А еще, сегодня день
рождения Курта. Надо бы посидеть, помянуть...
- Я помню, – соврал я. – Вечером посидим. Билли, не спи.
Вскоре Билли тормознул возле больших, крашеных серой краской
ворот. Над забором высунулась голова в кепке и створки сразу стали
открываться.
Фордик въехал внутрь и подрулил к большому ангару, возле
которого стояло несколько парней в рабочей одежде. Один из них
нырнул в ангар и оттуда почти сразу вышел здоровенный, заросший
бородой громила.
- Наконец... – гулко пробасил он, крепко пожимая мне руку. – Еще
бы немного и я порезал бы этих сицилийских говнюков на ремни.
Вилли Тиммерманс тоже мой товарищ детства, он сын немца Вилли
Тиммерманса и Коранфилы Зорич – сербки. От такой интернациональной
связи получился весьма интересный и забавный персонаж, громадный
как медведь, бешеный как берсеркер, да и на морду типичный убивец.
Он второй мой капо, но занимается со своими ребятами только
силовыми вопросами.
- Что им не нравится?
- Все не нравится! – рыкнул Вилли. – Тупо нарываются на скандал.
Мне показалось, что они просто тянут время. Товар им загрузили, но
они цепляются ко всему и пока еще торчат здесь.
- Идем...
Внутри ангара, возле грузовиков, стояло четверо мужиков.
Коренастые, приземистые и коротконогие, смуглые морды, мятые кепки
и наглые небритые рожи, прямо намекали, что это гости из
Средиземноморского региона.
Напротив, них расположились четверо парней Вилли, такого же
бандитского вида, но все же более благообразного вида.
- Кто старший?
- Ну я старший... – с ленцой процедил кривоногий крепыш, не
выпуская из губ папироску.
- Как тебя зовут, малыш? – приблизив лицо к его физиономии, тихо
поинтересовался я.
- Я Лука... – бледнея и заикаясь, признался итальянец. – Лука
Гоцци, меня еще зовут...
- Похер, как тебя зовут, малыш. Собрались и свалили отсюда. С
товаром или без, мне плевать. Живо, мать твою...