– Сколько у нас времени? – Спросил Элин – и, не дожидаясь
ответа, попытался взять ситуацию под свой контроль. В один миг
барьер вокруг него рассыпался невесомой пылью, которая, впрочем,
исчезать не торопилась. Вместо этого она устремилась в стороны,
смешавшись с разбушевавшейся памятью наёмника.
– Не могу сказать даже примерно. – Девушка качнула головой. –
Может минута, а может и целый час...
Тем временем чужая память часть за частью, пласт за пластом
начала успокаиваться, возвращая себе прежний облик. Но если большая
часть хаотичных потоков останавливалась и возвращала себе форму
хрустальных сфер, то некоторые из них распадались на мельчайшие
частицы, будто бы не находя в себе сил на возвращение в изначальное
состояние. И чем дольше Элин смотрел на них, тем чётче понимал:
восстановить эти участки чужой памяти ему не под силу.
Оставалось надеяться на то, что пострадали лиишь старые
воспоминания, помутневшие со временем и оттого растерявшие свою
крепость.
– А ведь техника могла быть направлена именно на уничтожение
свежих воспоминаний. Этим можно оправдать и существование грани в
том числе… – Задумчиво произнёс Элин после того, как окончательно
остановил буйство энергий. Он не стал тратить время на отдых, тут
же опустив ладонь на одну из сфер, в которой оказались воспоминания
наёмника недельной давности. – Очень интересно.
– Возможно, ловушка была рассчитана на кого-то слабее нас. На
менее опытного ментала. – Эрида тоже не теряла времени зря,
разглядывая чужие воспоминания. Таким образом она не только
помогала своему носителю, но и приобретала ценный опыт.
– Скорее всего. Первый удар был достаточно силён, чтобы
заставить меня отступить где-то двадцать пять лет назад. А там уже
шторм памяти выполнил бы всю работу, обратив самые ценные
воспоминания в ничто или, по меньшей мере, уничтожив большую их
часть. – План неизвестного был хорош. Симбионты знали о том, что
среди людей нет достаточно сильных менталов – и действовали
соответствующе. Недостаточно опытного анимуса могло просто вымести
из разума наёмника, а просматриваемые им воспоминания превратить в
нечто неудобоваримое.
Ведь на самом деле повредить память очень просто, так как разум
– вещь очень хрупкая, требующая к себе особого подхода.
Оттого Элин испытывал ещё больший диссонанс, сравнивая
высококлассную работу по подчинению анимуса с крайне топорной и
простой ловушкой.