После первой ночи благоразумно решили перейти на режим, при котором все пассажиры – и офицеры, и нижние чины – спали «вахта через вахту»: четыре часа каждый проводил в гамаке, следующие четыре – на палубе. Привычный распорядок, естественно и по необходимости, распространился на готовку, еду и все прочее. И тем не менее атмосфера на «Принцессе» была накалена. Офицеры вспыхивали по малейшему поводу, а количество экспертов, склонных критиковать каждый шаг Бэдлстоуна, сулило еще более серьезные неприятности. Устойчивые весенние ветра по-прежнему дули с северо-востока, и баржу сносило все сильнее, что приводило в исступление людей, которые не были дома много месяцев или даже лет. Норд-ост нес ясную солнечную погоду, обещавшую Англии обильный урожай, но среди раздраженных пассажиров «Принцессы» он рождал жаркие споры: должен ли Бэдлстоун взять к западу и попытаться поймать благоприятный ветер в Атлантике или пусть уж дальше ползет в выбранном направлении. Впрочем, оба лагеря были согласны, что Бэдлстоун неправильно ставит паруса, неправильно управляет рулем, неправильно задает курс и неправильно кладет баржу в дрейф.
Робкая надежда пробудилась однажды в полдень, когда еле ощутимое восточное дуновение сменилось более сильным юго-восточным. Прежде разочарования случались так часто, что сейчас никто не посмел вслух выразить радость, однако ветер явно крепчал и поворачивал против часовой стрелки, так что вскоре Бэдлстоун уже заорал на матросов, чтобы выбирали шкоты, и баржа поскакала по волнам, словно ломовая лошадь по вспаханному полю.
– Как вы думаете, какой курс? – спросил Хорнблауэр.
– Норд-ост, сэр, – неуверенно произнес Буш, однако Проуз со всегдашним пессимизмом мотнул головой.
– Норд-ост-тень-ост, сэр, – сказал он.
– Ну хоть отчасти к северу, – заметил Хорнблауэр.
На таком курсе они не приближались к Плимуту, но по крайней мере шансы поймать западный ветер у входа в Ла-Манш так были заметно больше.
– Ее сильно сносит, – мрачно проговорил Проуз, переводя взгляд с парусов на едва заметную кильватерную струю.
– По крайней мере, у нас есть надежда, – сказал Хорнблауэр. – Гляньте на облака – их все больше и больше. Мы не видели ничего подобного уже несколько дней.
– Надежда очень слабая, сэр, – ответил Проуз все так же мрачно.