Мы надели маски заранее по простой причине: в воздухе эта процедура всегда вызывает проблемы, а сейчас у нас было достаточно времени на подготовку. Мои товарищи также сидели в своих самолетах, и я время от времени замечал вспышки карманных фонариков. Над головой раскинулся изумительный звездный небесный купол… Папаша Хиттген в своей роли штурмана наведения давал нам радиоурок астрономии с многозначительными комментариями. Он знал, как поддержать в экипажах хорошее настроение и снять нервное напряжение ожидания. Отдавая приказ на взлет, он прощался с каждым экипажем словами: «Возвращайтесь, я жду вас». В ту ночь меня ему пришлось ждать долго. Как рассказали потом мои товарищи, он не переставал надеяться, что я вернусь, и делал все, что было в его силах, чтобы помочь мне найти аэродром. Он не сдавался, пока не узнал, что меня сбили. Естественно, все его мастерство не пригодилось.
Британцы не спешили. Часы на моей приборной панели показывали 21.30. Мне вдруг захотелось позвонить родителям. В Венло была прямая связь с Дуйсбургом, и через них я легко мог связаться с Хомбергом. Разумеется, это было строжайше запрещено, но в тот момент, решив не упускать шанс, я выскочил из самолета и побежал к командному грузовику.
Папаша Хиттген, руководивший операцией, ошарашенно уставился на меня.
– Ты что, Йонен, свихнулся? А если командир узнает? Что ты здесь делаешь? У тебя мандраж или что? Доктор Зике, – обратился он к врачу, – дайте Йонену бромид.
Не прерывая его болтовни, я связался с Вольфсбургом. В трубке раздался треск, и мои родители ответили. Хиттген таращился на меня так, словно я с луны свалился, но не успел он снова открыть рот, как я уже бежал обратно к самолету. Часы показывали 21.45, когда Хиттген отправил первую волну на боевые действия над Голландией. Строй британских бомбардировщиков, сомкнувшийся к востоку от Лондона над устьем Темзы, уже летел прямым курсом к Руру и находился к западу от Флашинга над островом Валхерен. Мои товарищи взлетали с короткими интервалами. Рев моторов, дождь искр, падающий на взлетную полосу, и очередной темный силуэт быстро исчезает над горизонтом. В 21.55 я услышал высоко в небе гул быстроходного английского самолета, предположительно, самолета наведения, и отдаленный рев сирен воздушной тревоги. В 22.00 я еще не получил приказа к взлету. Нетерпение и нервозность постепенно овладевали мною. Наконец в 22.02 я услышал: