– Преступление – всегда неожиданность, – отозвался Мансуров. – На первый взгляд…
– Вот так, да? – в тон ему переспросил первый секретарь. – Но для нас, товарищ капитан, это еще, если хотите, вопрос чести…
– …Это надругательство над героической историей комсомола, – вдохновенно подхватила Комиссарова, – вызов каждому, кто носит комсомольский значок, – это тень на всю районную организацию – одну из лучших в городе. А для работников аппарата это еще и нравственная травма. Представьте, что к вам в РУВД забрались…
– Извините, не могу. От нас обычно хотят выбраться.
– Эмоциональность Надежды Григорьевны понять можно, – раздраженно взглянув на третьего секретаря, снова заговорил Шумилин, – это действительно вызов, поэтому очень важно привлечь к поискам наш районный оперативный отряд.
– Один из лучших в городе! – гордо добавила Комиссарова.
– Краснопролетарское – значит лучшее, – пробормотал в сторону заворг.
– Ну, об этом мы сами догадались, – улыбнулся капитан. – С вашим оборонно-спортивным отделом все оговорено, дружинники уже опрашивают подростков в микрорайоне, кое-где дежурят.
– Хорошо. А что еще можно сделать?
– Можно мусор убрать – специально до вашего приезда держали. Что еще? Окно не забывайте на ночь закрывать. Если б заперли – может, они бы и не залезли. А я пока с вашего разрешения побеседую с работниками райкома…
Инспектор попрощался и по осколкам захрустел к двери.
– Кто открыл окно? – грозно спросил Шумилин, когда он вышел.
– Я! – скромно признался Чесноков.
– Ты?! Когда?
– Еще в мае, во время аппарата. Помнишь, ты сказал: «Олег Иванович, солнышко-то совсем летнее, вскрой, пожалуйста, окошечко!»
– Что ты мелешь?
– А ты спрашиваешь, как будто не знаешь, что окно у нас все лето настежь.
– Но на ночь-то закрывать нужно!
– А ты сам сколько раз последним уходил – всегда закрывал?
– Н-нет… Ну ладно. Теперь другое: вы бы хоть при инспекторе постеснялись! Ты, Олег, соображай, когда острить.
– Виноват, командир.
– Дальше: кто первый увидел все это?
– Я, – выступила из-за спины заворга Комиссарова. – Я субботу рабочим днем из-за слета объявила, прихожу в девять часов, открываю дверь – со мной плохо. Кононенко уже не работает. Ты – в отпуске. А я ни разу в жизни милицию не вызывала. Позвонила по ноль-два, а потом тебе телеграмму дала.
– Так. В райком партии сами сообщили?