–надо бы
немного передохнуть. Цепь событий уже запущена, ничего уже не
изменить и не исправить, даже если я допустил ошибку.
Поздоровавшись с ребятами и Вегой, озадачился: привести
ребенка на поле боя–еще одно мое
упущение… Не привык я думать еще о ком-то, кроме себя. Даже
«кошка»–и та лучше
справилась!
Отдав нежити последние приказы, отправился
спать.
Решающая битва будет через три часа.
Отступление
первое.
Ретт собирался на войну. Ему нужно было отомстить за
потерю близких и узнать, что случилось с сестрой. Если она
жива–выяснить, где находится, затем
отправиться на помощь. Но когда они прилетели на поле боя, жаждая
действий, Кощей просто отправился спать!
Не понимал он этого парня. Его любимая в плену, а он
дрыхнет. Ни разу он не видел некроманта вышедшим из себя или
поддавшимся эмоциям. Кощей делал все, словно машина: спокойно,
тихо. Никогда не суетился, будто у него в запасе есть все время
мира. Иногда казалось, что он мёртв, как и его слуги. Только его
действия говорили о том, что он ещё дышит. Он функционировал, как
замкнутая система, быстро и решительно уничтожая все, что могло
вывести из равновесия. Даже удивительно, как они с Игрис стали
парой, ведь она–его полная
противоположность. Готовая рвать и метать по любому поводу,
горящая, как и её дар огня.
Отступление второе.
Когда Игрис подала сигнал о своём местонахождении, она
знала, что Кощей получил весточку. Внутри что-то расслабилось.
Сердце чувствовало: он сделает всё, чтобы её вытащить. Если кто и
справится с невозможным, то только её возлюбленный.
Долго ждать не пришлось, спустя день уже начали
происходить события, взбудоражившие город. Издалека доносился шум:
взрывы, звуки боевых столкновений. Во дворце за ней по-прежнему
присматривала охрана. Тут же неотлучно находился назойливый «жених»
из клана огня. Ограничения в перемещениях не допускали никаких
вольностей: просто пойти и узнать, что происходит, было не во
власти Игрис. Но и так было понятно, что это не рядовые
случаи.
Все засуетились, забегали. Численность охранников заметно
увеличилась, они смотрели на неё уже не равнодушно, а с каким-то
настороженным страхом и затаенным уважением, иногда проскальзывала
и ненависть. Всё это было в глубине глаз, а не напоказ, но
заставляло молодую девушку быть настороже, а также порождало в ней
чувство надежды на жизнь и спасение из плена.