Елена Мироновна воспитывала меня достойно. Всегда твердила, что я должна стать человеком с большой буквы. И я стремилась к этому. Даже не потому, что боялась разочаровать крёстную. Нет. Я, скорее, опасалась стать такой, как моя родная мама. Жестокой и злой. Способной бросить своего ребёнка.
А теперь… Теперь я здесь. В сырых, мрачных стенах, где сидят преступники. Захотелось заплакать, но я упрямо сдерживала непрошеные слёзы.
Странно, но Максима здесь не было. Наверное, нас специально рассадили по разным камерам. Я видела в детективных сериалах, так делают, чтобы сообщники не смогли договориться. Но ведь я не сообщница! И как теперь это доказать?
Когда за толстыми металлическими прутьями появился Илья, я радостно вскинулась и бросилась к нему. Но потом, вспомнив из-за кого я здесь, пыл свой поумерила. Хотя, конечно, глупо винить его во всём. В конце концов, не он меня сюда запер. И не он подставил. Макс всему виной. И моя глупая доверчивость.
— Ну как оно? Весело здесь? — усмехнулся, бросив взгляд на похрапывающего бомжа. — И компания у тебя весёлая, вижу. Всё ещё не нуждаешься в помощи?
Я вздохнула, повесила голову. Дела обстоят неважно, если честно. Стоит только кому-то прознать в универе, что меня задержали за подобное… Страшно представить, с какой скоростью я оттуда вылечу. А ещё нужно как-то отсюда выбраться.
— Пришёл позлорадствовать? — спросила тихо, потому что, казалось, скажи я громче, и меня разорвёт от истерики.
— Пришёл помощь свою предложить. Но если мешаю, могу уйти, дабы не мешать вашему свиданию, — кивнул на бомжа. — Он, когда проснётся, будет голоден, — снова издевается.
— Помоги, — проворчала я про себя, хотя и не была уверена, что ему удастся. Всё-таки обвинение серьёзное, хотя мне его пока и не предъявили… Но, судя по всему, таки попытаются.
— Не слышу! — рявкнул так, что я автоматом отпрыгнула от решётки. Заворчал бомж.
— Помоги! Пожалуйста! — тоже повысила голос, подняла на него взгляд.
— Как-то неубедительно звучит, знаешь ли, — щелкнул языком, а потом подался вперёд и упёрся руками в решетку. — Слушай меня, малая. Ты попала конкретно. Сейчас твоего барыгу вовсю «колет» следак. И, будь уверена, твой мачо не продержится и полчаса. Доза его уже отпустила, а больше у него ничего не было. Ни силы воли, ни духа. Он подпишет всё, что ему скажут, даже не читая. Он признается, что ты его сообщница, и на вас повесят столько преступлений, что офигеешь. И закроют так надолго, что выйдешь ты где-то к тридцати пяти годам. С волчьим билетом.