Проснулась я не у себя дома, а на диване в Пашкиной квартире. Ощупала тело – вроде все на месте. Обнаружила, что лежу в белье под легким одеялом, то есть, меня еще и раздели. Рядом с диваном, на журнальном столике, стакан воды и таблетка. Золото, а не парень! Жаль, что не мой.
Я осторожно села, завернувшись в одеяло. Платья поблизости не обнаружилось. Оставалось надеяться, что оно вообще уцелело, иначе в чем я домой поеду? Не в одеяле же.
Таблетка зашипела, растворяясь в воде. Я поморщилась, растирая виски пальцами. Думать больно, шевелиться тоже. Хорошо же я вчера погуляла, если до дома не дошла. И что, был повод так напиваться?
С кухни доносились приглушенные мужские голоса, но я не спешила подавать признаки жизни. Выпила лекарство, снова легла… и вспомнила, как меня прокатили с повышением. Да, повод был.
Закрыв глаза, я попыталась восстановить в памяти вечеринку. Торжественные речи, вручение грамот, командные игры для сплочения коллектива. Потом все разбрелись по залу: девочки – на танцпол, мальчики – по пивасику. А я у барной стойки, с бокалом Куба Либре. Что поделать, сладким ликерам я предпочитаю суровый мужской ром. Потом ко мне подсел Пашка… потом мы отправились танцевать…
Память буксовала, но интуиция подсказывала – было что-то еще.
- С пробуждением! – гаркнули рядом.
Вообще-то, просто сказали, но для раскалывающейся головы Пашкин голос прозвучал, как раскаты грома.
- Заткнись, - простонала я, открывая глаза.
- У-у-у… Может, кофейку, куколка?
Это уже не Пашка, а его друг Митя. Он всех девушек зовет куколками, ему так проще. По профессии он стилист-универсал, и клиенткам нравится становиться куколками в его умелых руках. Митя манерный, но совсем чуть-чуть, это не раздражает и бросается в глаза только на фоне брутального Паши. В обычной жизни я навряд ли распознала бы в Мите гея: обычный парень, брюнет с модной стрижкой и нарочитой небритостью, одет модно, но вполне по-мужски.
- Яду! – пробурчала я. – И тишины.
- Яна, увольнение – это не повод… - начал было Пашка, но осекся.
Видимо, заметил, как я серею на глазах.
- К-какое увольнение? – пролепетала я.
- Мля! – Он закатил глаза. – Ты ничего не помнишь?
Как назло, именно в этот момент я увидела перед собой перекошенную физиономию Абрамовой и услышала ее «Уволена!» снова, как вживую.