— Яр, я ничего не делала, клянусь! — Соня всхлипнула, Охотин морально давил на нее, из-за чего девушка ощущала себя перед ним букашкой.
— Еще скажи, что никому не рассказывала о нашем договоре, — с отвращением выплюнул ей в лицо.
— Ну, — врать не стала, — я говорила подруге, но завуалировано и, могу поклясться, чем хочешь, Маруська бы никогда не предала меня.
Охотин злобно рассмеялся, а у Сони от ядовитого смеха вмиг скрутило желудок.
— В этом мире, милая моя, никому нельзя верить, даже себе. Подруга слила тебя, даже глазом не моргнув!
— А с чего ты взял, что о договоре между нами рассказала Маруська?
Соня взяла себя в руки, она никому не позволит поливать подругу грязью! Ее предательство еще доказать нужно. Нет, она точно не могла предать, Бессонова готова поклясться даже здоровьем отца. Хотя, крупицу недоверия Охотник сумел в ней посеять. То, что Соня уже задумалась о возможном предательстве, – нонсенс.
— Сколько людей в твоем окружении знают, что я лишь прислуга в доме?
Охотин отстранился, как от звонкой пощечины, нахмурился.
Она специально сказала тем термином, который гнусно ей в лицо бросила помощница Ярослава. Та змеюка тоже знает правду, еще уволенная нянька. И экономка Марта. Черт, да почти все в доме Охотина знают, так почему козлом отпущения сделали их с Маруськой?!
— Соня, ты не прислуга, — Ярослав смягчился, но в глубине его глаз все еще оставалось недоверие. — Официально ты моя жена...
Она решила перебить:
— А неофициально я наемный работник с контрактом на пять лет.
Да, вышло немного ехидно, но это правда. От нее никуда не деться. И ей тоже следует напоминать себе почаще: незачем привыкать ни к Охотнику, ни к Злате.
— Давай разберемся для начала, кто слил инфу о том, зачем ты на мне женился, а уже потом будешь бросаться обвинениями. Я вот не удивлюсь, если предателем окажется бывшая нянька Златы.
Соня тоже не хотела бросаться ложными обвинениями, но у той хотя бы был мотив. У Маруськи его точно нет.
— Ты права, — согласился Ярослав. — Мне надо остыть и подумать, я слишком завелся, едва узнал последние новости. Я пять лет держал правду о дочери в строжайшей тайне от СМИ, и теперь мои старания рухнули.
— Зачем? — вот чего Соня не могла понять на самом деле.
— Я не выводил ее в свет. Думал, сделать это позже, когда она подрастет. Не хочу, чтоб и вокруг нее крутились папарацци, желая достать горячую сенсацию.