Но вопрос командования надо было
решать. И я, честно говоря, не знал как. Благо, на это был намного
более искушенный в этих делах ярл. Велимир производил впечатление
весьма адекватного хрена, хотя и был несколько мягковат для своей
должности. Я знал, что он достаточно компромиссная фигура и выбрали
его в князья в основном потому, что ссориться он не умел, был
справедлив и знал обычаи (сиречь – закон).
Княжий терем Изборска мало отличался
от Дома Вождей в Ладоге. Разве что имел несколько больше чисто
утилитарных пристроек. Терем стоял посреди большого двора с
конюшнями, бараками для молодых дружинников, кузней и прочими
хозяйственными строениями. У меня сложилось впечатление, что
нАбольшие этого времени еще просто не знали, как можно радикально
выделиться из основной массы жителей. Жилища князей выглядели
просто как обычные, но увеличенные в несколько раз срубы.
Во дворе, как и вообще в городке,
было полно народу. Дружинники чинили сброю, чистили лошадей, точили
оружие, готовили на кострах еду, а то и просто рубись в кости.
Я же, едва мы ступили во двор,
вскинул голову.
Бл*дь!
Здесь явственно смердело черной
магией!
Я оглядел забитый орками внутренний
двор подворья, но... ничего кроме свербящей тяжести проклятой
магии, не обнаружил. Народ с интересом рассматривал прибывших на
собрание русов, мерян и чудинов. Я перебегал глазами с одной
клыкастого бугая на другого, но ни в ком из них не мог найти
источник моего беспокойства.
Черт подери, как же мне не доставало
хорошего учителя! Давно ясно, что я не чужд магии. Но чем дальше,
тем я все четче понимал, что своими экспериментами могу себя же и
погубить. Я уже чуть было себя не сжег, когда вытягивал яд из руки
моего ярла. Часто я видел магию, обонял ее, но до сих пор она для
меня оставалась чем-то таинственным, незнаемым, загадочным и от
того опасным. Казалось бы, рядом был Дубыня – хрен, что не
понаслышке разумеет сие таинство, но здесь было одно очень весомое
«но». Обратившись к нему с просьбой о наставничестве, я сразу
переведу наши отношения из равных (с уклоном в мое верховенство) во
взаимодействие «ученик-учитель», что для моих дел было бы
чрезвычайно вредно.
Но это все лирика.
Когда мы зашли в княжий терем,
концентрация темной магии достигла такой величины, что я едва не
проблевался. Глаза защипало, стало трудно смотреть. Свет лучин в
масляных чарках в этот момент показался мне ярче солнца...