…Издревле граничащими друг с другом мирами владели три расы: наиболее многочисленными были Логриане – двухголовые ксеноморфы, по своей сущности пацифисты и мыслители, стремящиеся лишь к уединению. Они традиционно занимались торговлей информацией, за ними в количественном соотношении шли люди, и лишь небольшая часть миров принадлежала Харамминам – голубокожим гуманоидам, грубым и воинственным, часто вступавшими в бессмысленные стычки с соседями.
Именно Логриане во время одного из дальних путешествий, поведали Шевцову о золотом веке, когда дружелюбие и согласие царили на просторах бесчисленных вселенных, у каждого мира был свой хозяин, а пересохшее русло несло бурные потоки радужной реки.
Затем случилось нечто необъяснимое. Никто не мог толково рассказать откуда взялись миллионы бездомных существ, – достоверно было известно лишь одно: они появлялись из радужных вод постепенно мелеющей реки, и разбредались кто куда. Старый логрианин говорил что они пришли из иной реальности, но Шевцов не верил такому утверждению, противоречащему его жизненному опыту. У каждого существа должен быть свой мир, и если они вдруг появились в чужих пределах, это, по мнению Антона, могло означать лишь одно: их личные миры по каким-то причинам разрушились.
Трудно представить какое бедствие смогло уничтожить миллионы миров, но факт оставался фактом, – сонмища пришлых существ буквально заполонили окружающие Данасию сопредельные пространства.
Это были смутные, трудные времена. Покой и незыблемость вдруг стали понятиями условными, многие хозяева миров не смогли сопротивляться вторжению пришлых, и как следствие – были вынуждены либо бежать, став изгоями, либо погибнуть, отражая немыслимое нашествие.
Именно в ту пору Шевцов впервые увидел Инсектов. Среди орд бездомных они составляли подавляющее большинство, и у Антона еще тогда возникло чувство, что он когда-то (в еще более далеком, нереальном прошлом) однажды сталкивался с ними… и эта встреча носила далеко не мирный характер.
Впрочем, тогда ему было не до глубинных воспоминаний. Он не хотел терять собственный мир, и потому, усвоив горький опыт соседей, чьи владения в одночасье превратились в пестрые стойбища, он пошел на рискованный, но, как оказалось в последствии, – единственно-верный, оправданный шаг.