– Пардон, бабуля… Вы вот здесь врете, понимаете ли, а Верин муж между тем в СИЗО прохлаждается. Вам не стыдно, Вера?
Этот вопрос я задала, уже глядя в глаза моей «подопечной».
– Что вам нужно? – театрально возмутилась Вера.
Ого! Такой прыти я не ожидала, наивно предполагая по наблюдениям со стороны, на расстоянии, что Вера принадлежит к племени робких барышень, которые и на старости лет зачитываются любовными романами, робеют и краснеют по каждому поводу. И вот, оказалось, ошиблась. Вера, может быть, и не является по натуре лидером, но жизнь явно научила ее в некоторые моменты выпускать красиво накрашенные коготки и впиваться ими в лицо врага. Но мне, естественно, вовсе не хотелось подставлять под них свое милое личико, поэтому я быстренько смягчилась и в тоне, и в манерах и очень-очень нежно спросила:
– Вера, можно с вами поговорить?
Но Вера, несмотря на то что я воплощала собой саму невинность и доброту, оставалась непреклонной:
– Я не желаю с вами разговаривать! Уходите!
– Но я хочу поговорить с вами о вашем же муже! Вы хотя бы знаете, что ему грозит тюрьма?
Вера резким движением расстегнула свою элегантную – дорогую, фирменную – сумочку, достала из нее трубку сотового телефона и заявила, зло сощурив глаза:
– Если ты сейчас же не уйдешь, то сама загремишь в тюрьму, потому что я вызову милицию!
– Не нужно, я уже ухожу, – пошла я на попятный. – Но если вы захотите мне что-то рассказать, то позвоните вот по этому телефону.
Вера даже не протянула руки, чтобы взять мою визитку. Я сунула ее в фартук старухи-хозяйки и гордой походкой пошла к машине. Правда, по дороге из-за этой самой гордой походки влетела обеими ногами в хоть и неглубокую, но грязную лужу, забрызгав свои светлые джинсы, но все равно я осталась уверенной – мне удалось произвести впечатление на мою новую знакомую. Теперь Вера знает, как меня зовут и кто я такая. Наверняка сразу же после моего ухода она прочитала визитку. К сожалению, мне пока непонятно, на чьей стороне Вера – на стороне убийцы или своего мужа. Будем надеяться, Сомова – хорошая жена хотя бы в том смысле, что не станет вредить своей «второй половине».
Как только я захлопнула дверцу машины, хлынул ливень и громыхнул гром. Такого буйства и урагана осенью не бывало! По крайней мере, я не могу этого припомнить. Дождь лил плотной стеной, которая периодически склонялась то в одну, то в другую сторону, повинуясь порывам ветра.