Иван вернулся домой отчаянно хромая. Он опирался на костыль, но совсем не унывал, радовался, что домой живым вернулся.
– Хромота – дело проходящее. Не убили, и то – Слава Богу.
Анна была рада возвращению мужа. Она ездила к нему в госпиталь, когда пришло сообщение о ранении. Прожила в чужом городе почти месяц, и когда поняла, что дела мужа идут на лад, вернулась домой, чтобы вместе со свекровью тащить на себе все тяготы деревенского быта, растить дочку.
Иван Иволгин первым из немногих мужиков вернулся из госпиталя домой. Война закончилась уже без его прямого участия, но он любил вести долгие разговоры о войне и о его бравом, существенном и значимом участии в военных действиях, и так складно у него выходило, что без его активного участия войну бы никак не выиграть ни одному маршалу или генералу.
– Я от Берлина до Москвы пешком прошагал, потому и охромел, – любил пошутить он.
Односельчане не спорили с ним. Да, и кто будет спорить? В деревне остались одни бабы, подростки, старики и дети. Иван вернулся один из первых. Его и привечали, как первого воина освободителя, и на этом основании, и из-за многодетности их семьи, спустя год после рождения второго сына, выделили Ивану корову трёхлетку, а в придачу, большой надел сенокоса не так далеко от деревни, как другим бабам.
Раннее июльское утро было холодным и мокрым. Роса капельками стекала с игл хвои. Тяжёлые капли падали на землю с определённым звуком, и путникам казалось, что идёт дождь. Хорошо, что Анна прихватила с собой два больших куска старой, ещё довоенной клеёнки для себя и для мужа. Так, на всякий случай прихватила, а, глядишь, и пригодилась клеёнка в лесу. Клеёнка была старая, вся в дырах, но помогала не промочить одежду в ельнике. Супруги укутались в клеёнку и продолжали свой путь, подшучивая друг над другом.
До их поляны дошли уже, когда солнышко выглянуло из-за верхушек огромных елей и сразу начало немилосердно припекать, высушивая мокрый от обильной росы лес.
Иван не стал разводить костёр, и Анне не разрешил готовить чай из душистых трав. Они сложили свои пожитки под широкую ель, и, Иван сразу взялся за косу.
– Ты набери ягод на обед, Аннушка. Я позову тебя, когда устану. Но если не утерпишь, то иди на первую поляну и сено перевороши, когда подсохнет…
На поляне рядом трава уже была скошена, ещё два дня назад. Надо было подождать, чтобы солнышко высушило ту, уже скошенную траву, перевернуть её, снова высушить, и сметать в стог, но было ещё слишком рано думать о стогометании.