Экскурсовод громко вещала.
– Именно на этом диване, судя по рассказам многочисленных свидетелей, поэт Артур Перьев лишил невинности своего сына…
Слава вскинул руку.
– Скажите, пожалуйста, а сам Перьев никогда о себе не рассказывал?
Экскурсовод подняла глаза к небу, заслоненному потолком.
– В архивах сохранились многочисленные жалобы соседей, с подробными свидетельскими показаниями. Сам Перьев никаких автобиографических записей или интервью не оставил, нам приходится восстанавливать картину его жизни из многих кусочков мозаики…
Видимо, она все же разглядела небо и облака. Речь ее стала быстрой и заинтересованной. Она рассказывала о проделанной работе, об опрошенных свидетелях, исследованиях рукописей и архивов в поисках достоверных сведений… Слава вдруг заметил ее полную, стянутую блузкой грудь. Свежесть давно ушла из ее лица, но старость к нему еще не добралась.
– Баба в соку, – вслух сказал Слава.
– Да, ничего так еще, – не отвлекаясь от блокнота, откликнулась Женя.
– Ты не подумай, я не интересуюсь. Просто констатирую факт.
– Да мне как-то все равно.
Экскурсия продолжилась.
– Обратите внимание на крюк в потолке! Именно на нем повесился дед Артура Перьева, Прохор Вячеславович, и его отец, Владимир Прохорович – очень интересный человек – и сам поэт, к сожалению, тоже не избежал этой участи. Интересно, что каждый раз тела находил один и тот же человек – Григорий Лаврентьевич Струкало, он работает на почте недалеко отсюда, заодно сторожит по ночам наш музей. С ним и сейчас можно поговорить, он, к счастью, еще жив.
Галина не любила неясностей.
Слава все это время вертел в руках сувенирную пепельницу, но вдруг оживился:
– Галина, – он вдруг вспомнил ее имя, – не подскажете его адрес?
Женька провела рукой по волосам и вмешалась в разговор:
– Да на почте он живет. Всю жизнь. Как его только ноги еще носят?
Экскурсия двинулась дальше.
– Я с ним говорила, – продолжила Женька, наматывая прядь волос на тонкий палец, – бедного деда уже достали расспросами. «Внученька, – говорит, – да хуле с них взять? Скоты, внучка, скоты!» Как-то так ответил.
Слава слушал и смотрел на пепельницу. Смешная штука, бычок следовало тыкать в харю покойного поэта. Действительно, как еще из продукции местного завода склепать сувенир?
Все закончилось где-то через час. Немногочисленная процессия двинулась к гостинице. У самого входа в номер Слава старательно хлопнул себя по лбу.