– А нельзя было мне пришить только чужую руку?
– Вы предпочитаете иметь правую руку без пальцев? – удивляется доктор.
– Нет, руку я хочу с пальцами, только не понимаю, зачем к чужой руке нужно было пришивать пальцы, чтобы потом её пришить ко мне? Она что, была без пальцев?
– Вы на удивление хорошо соображаете, – доктор радуется как ребёнок, – это надо отметить в истории болезни.
Он вынимает из кармана диктофон и что-то говорит в него на латыни. А может быть, на каком-то другом языке, которого я тоже не знаю. Заметив выражение моего лица, доктор улыбается:
– Не обижайтесь, голубчик. Я не хотел Вас обидеть, я просто не до конца выразил свою мысль. Вы удивительно хорошо соображаете для Вашего нынешнего состояния, вот что я имел в виду.
– Из-за чего я должен плохо соображать, доктор?
– По правде сказать, я не знаю, как именно Вы должны соображать, – в голосе доктора появляется некая торжественная нотка, – Ваш донор, конечно, не был идиотом, но такая операция была проведена мной впервые и я не знаю, насколько быстро Ваши новые части тела найдут общий язык между собой. Но я уверен, что всё будет в порядке.
Меньше всего мне сейчас хочется думать о порядке.
– Что значит «новые части тела»? – спрашиваю я не своим голосом.
– Мы пересадили Вам новые пальцы и новую руку, – говорит доктор.
– Это я уже знаю, – говорю я. Несмотря на туман в голове, я всё же понимаю, что ни рукой, ни пальцами я раньше не думал.
– А также новую почку, и я должен сказать, что это было самой простой частью нашей операции. Если попадается подходящий донор, с пересадкой почки никогда не бывает никаких проблем. А Ваш донор идеально Вам подходил, так что теперь у Вас есть новая почка, которая прекрасно работает и прослужит Вам долгие годы.
– Я не почками думаю, доктор. Ни левой, ни правой.
– Вы, безусловно, правы, голубчик. Кроме почки мы пересадили Вам новую голову.
– Что?! – мой голос снова мне кажется не моим.
– Новую голову, голубчик, – отвечает милый доктор и ещё раз повторяет, – Мы пересадили Вам новую голову.
Моя новая голова отказывается верить в то, что она слышит.
– Это же бред, – говорю я.
– Это не бред, голубчик, это нобелевская премия в области медицины.
У меня новая голова, а он думает о какой-то премии!
– Чья у меня теперь голова? – спрашиваю я, понимая, что это глупый вопрос. Ведь того, о чём говорит мой чёрный доктор, не может быть. Или может?