В ванной на стене обнаружился плакат: «Проезд разрешен только на сидячих местах!». Шутник со странным чувством юмора порезвился и здесь. По крайней мере, почерк тот же. Юстина хмыкнула и пожала плечами.
С кухни донесся изумленно-огорченный свист – без сомнения отец обнаружил следы разгула. Впрочем, когда девчонки, избавившись от грязной одежды, собрались к ужину, все оказалось чисто прибрано. О пустых бутылках родитель ни словом не упомянул.
Вполне съедобные, даже вкусные картофельная запеканка и овощной салат исчезли в мгновение ока.
«Мама права, со школьным кошмаром не сравнить!»
Вконец обессиленные и разморенные, девчонки допивали чай, когда наладонник отца разразился тревожной барабанной дробью. Послушав несколько секунд чей-то захлебывающийся от эмоций голос, родитель задушевно пророкотал в ответ:
– Что вы, Эмма, какие хлопоты? Девочки поужинали и собираются спать. Дать вам Камилю? Нет?
Шоста непроизвольно втянула голову в плечи.
– Да, разумеется, передам! И вам спокойной ночи.
Отец дал отбой и покосился с усмешкой:
– Камиля, тебе велено на ночь хорошенько почистить зубы и не забыть вынуть линзы.
У Шосты вспыхнули уши, она через силу кивнула. Родитель мельком глянул в наладонник:
– Одиннадцатый час. Завтра с ранья обратно. Хватит чаевничать, давайте-ка на боковую.
Смехнянка и Шоста без возражений поплелись в одну из спален, отец остался на кухне.
16
Юстина честно застелила узкую кушетку в кабинете. Умылась, легла… и поняла, что уснуть, несмотря на перенасыщенный событиями день, вряд ли получится. Стараясь не шуметь, вышла в гостиную, осмотрелась. Темно и тихо, обесточенный прямоугольник портала в центре, пульт управления подмаргивает единственным индикатором.
На кухне что-то грохнуло и покатилось, отец чертыхнулся вполголоса. Юстина непроизвольно замерла, в нерешительности переводя взгляд с приоткрытой кухонной двери на Портал и обратно.
– Что ты там прячешься? – негромко окликнул отец.
Феноменальная способность родителя слышать и замечать все, что происходит вокруг, давно перестала ее удивлять. Тихонько вздохнув, Юстина заглянула на кухню.
Отец восседал за барной стойкой. Камуфляж сменили футболка и джинсы, босые ступни попирают перекладину высокого, обитого кожей стула. Двухдневная щетина, осунувшееся лицо.
– Не спится?
– Неа. пап, поговори со мной.