– Ну, вы и поганки!
– Отправляемся завтра прямо с утра? Чтобы успеть вернуться? А то идти дольше, чем до зиккурата.
– Щас! Разбежались, школу прогуливать. Обедали?
– Да.
– Значит, встречаемся через полчаса у дома бабы Риммы.
– Мы что, полетим?!
– Догадливая.
– Класс!
19
– Это здесь? Здесь? Где именно? – нетерпеливо вертелись девчонки.
– Забор вдалеке, видите? Нам туда. Только пока побудьте в кабине, а я отлучусь ненадолго.
– Зачем? Куда?
Поищу одного человека. Вернусь через… – отец мельком глянул на наладонник, что-то прикинул, – минут через двадцать. Сидеть тихо, дверь не открывать. Ослушаетесь – пеняйте на себя.
Без отца в вертолете стало как-то неуютно и страшновато. После оглушительного полета звенящая тишина снаружи казалась странно зловещей. Юстина отодвинулась подальше от рычагов, кнопок и приборов, маятно вздохнула.
– Вот куда его понесло? Что за «один человек»? Юсть, не знаешь? – Камиля поерзала, устраиваясь удобнее. – Черт, ноги-то как затекли!
– Понятия не имею.
– Откуда тут людям взяться? – Смехнянка удивленно покачала головой, – лес вокруг.
В дверцу снаружи шумно поскреблись. Чуть слышно заскулили и поскреблись снова. Аня тотчас прижалась носом к выгнутому стеклу. С полминуты вглядывалась, наконец разочарованно вздохнула:
– Не видно.
– И хорошо, что не видно, – сурово откликнулась Шоста.
– Чего хорошего? Интересно же! Эй, кто там? – почему-то шепотом позвала Аня.
Секунду стояла напряженная тишина, затем с той стороны вертикально вверх бесшумно взвилась мохнатая палево-серебристая тень. Рухнула вниз, исчезла из поля зрения и взвилась снова, чуть ближе. Волк. С какой-то непонятной штуковиной на шее – будто змея обвилась. Подпрыгнув дважды незваный гость исчез… но буквально через пару секунд к фонарю кабины, прямо напротив Камили, приникла любопытная морда со стоящими торчком ушами. Девочка от неожиданности отпрянула и вскрикнула в сердцах:
– Да что ж это такое?! Что мы, медом намазаны?
Волк наклонил лобастую голову, и Юстине показалось, что он улыбается во всю пасть.
– А ну, геть отседова!!! – раздался снаружи, от хвоста вертолета, низкий женский голос.
Повернувшись, зверь напряженно застыл, и вдруг из странной гнутой штуки у него на шее зачастило скороговоркой:
– А я че? Я ниче. Баб Яг, я ж ниче. Я посмотреть тока.
Ломкий, мальчишеский басок удивительно подходил проказливо ухмыляющейся морде.