Она вышла из машины. Времени уже было много. Маршрутки стояли в ряд, ожидая на свободные места пассажиров. До очередного выплеска из метро улица оставалась совершенно пустой. Успеет купить? А неважно. Захлопнув дверцу и на ходу нажав кнопку сигнализации, на что машина сонно заморгала глазами, она направилась к тротуару и тут обо что-то споткнулась и чуть не упала, высокого взмахнув сумочкой и ударив ею по капоту, на что последовало новое моргание, ещё более недовольное, дескать, нормальные люди все уже давно спят.
Полная широколицая продавщица сидела на чём-то внутри киоска и при виде покупательницы не сразу, но всё-таки начала подниматься. Она поднималась тяжело, так тяжело, будто поднимала на плечах весь киоск.
– Что вам?
– Мне… – сказала она, поводив своим гладким пальчиком в перчатке по всему выбору сосисок – и толстых, и тонких, и длинных, и розовых, и бурых, и тех, что обёрнуты тонким слоем ветчины. – Вот эту. Эту. Да, эту. – Она показала на свёрнутую спиралью колбаску со следами обжарки на гриле.
– Рулле? С собой или здесь?
– С… собой.
– Девяносто рублей.
Продавщица положила две половинки квадратной булочки в духовку, саму колбаску на плиту подогреться, а потом стала неподвижно ждать деньги. Сотенная легла на тарелочку.
– Пить чего будете?
– Что?
– Пить чего будете?
– Нет. Ничего.
Продавщица положила деньги и осталась неподвижно стоять, молча глядя на неё из света в темноту. Взяв сдачу, она отступила на шаг, открыла сумочку, достала кошелёк, положила деньги в кошелёк и ещё немного порылась, чтобы удостовериться, что ключи не вылетели и телефон тоже там. Весь день звонивший, он сейчас предательски молчал. Продавщица неподвижно и неотрывно продолжала смотреть на неё, словно ей доплачивали за то, что она смотрит на покупателей.
– Вам с чем? – наконец, спросила она, когда духовка выключилась. – С кетчупом, майонезом, горчицей, с чем? Всё равно?
Продавщица положила на одну половинку хлеба горячую тугую спираль колбаски, набросала на неё с полдесятка кружков солёненького огурчика, накачала из тонких краников по верёвочке майонеза и горчицы, намотала поверх красное кольцо кетчупа и накрыла всё это другой половинкой хлеба. Острым краем засунула квадратный бутерброд в такой же четырёхугольный пакетик, предварительно раскрыв его с двух сторон, затем положила в пакет побольше, завернула бумажный верх и протянула в окно. Даже через перчатку чувствовалось, какое там всё горячее.