В подвале стояла абсолютная тишина. Ни одного звука не доносилось ни из подвала, ни снаружи. Даже мышей, которые обычно всегда есть в таких местах, слышно не было. Зато Иван Петрович знал, что за ним никто не гонится и мог позволить себе время для передышки и собраться с мыслями. Так он просидел в своем углу довольно много времени, успокоился и решил продолжать поиски выхода. Он встал, привалившись к холодной стенке подвала, и в этот момент услышал какой-то отдаленный звук. Иван Петрович напрягся, пытаясь определить, откуда идет звук, и на что он похож. Звук был низкий и ровный, успокаивающий, он никак не напоминал ему шаги или голоса.
Через минуту он понял, что шум идет откуда-то сверху и издалека, и он приближается. Пошарив руками у себя над головой, Синицкий, к своей радости, нащупал какую-то глубокую выемку в стене – это было узкое и глубокое окно-бойница, какие обычно и делали в подвалах домов довоенной постройки. Есть там стекло или нет – было не понять, его рука не доставала до наружного края окна, но само открытие, что в подвале есть окна, его очень воодушевило. К тому – же звук точно шел снаружи, и он приближался. Прислушавшись еще немного, Иван Петрович, теперь уже явно, различил звук мотора приближающейся машины. Шум двигателя показался ему таким родным и знакомым, что Иван Петрович чуть не расплакался. В этот момент приближающаяся машина, очевидно, въехала во двор, и в окне внезапно появился яркий узкий луч света от ее фар. Он поворачивался то вправо, то влево; то вверх, то вниз – машина делала поворот внутри двора. Синицкий развернулся от окна, чтобы успеть увидеть, где находится выход из этого каземата. Повернулся… и мир рухнул…
Прямо рядом с ним, лицом к лицу, освещенные светом фар, стояли люди.
Везде, куда попадал свет, плечом к плечу, голова к голове, молча, стояли люди.
Их глаза, в которых, казалось, совсем нет зрачков, смотрели сквозь него в никуда.
Их губы медленно шевелились, как будто произносили вместе одно и то же заклинание.
Теперь он явственно различил шепот их губ, который теперь казался настолько громким, что хотелось закрыть уши руками.
Ближе всех к нему стояли лысый худой человек, путейщик и девочка в белых гольфах.
В голове Ивана Петровича что-то ярко вспыхнуло, и тут – же начало угасать, в глазах померкло. Падая боком на пол, усыпанный старыми опилками, он увидел снизу последнюю картинку в своей жизни – голова маленькой девочки была пришита к шее грубыми серыми нитками. Длинные швы глубоко врезались в кожу и сверху замазаны зеленкой. «Так вот откуда….» – пронеслось в его голове и в этот момент сознание оставило его навсегда.