Время (колеблясь). Я начинаю верить. Мне так хочется отдохнуть – умереть.
Царь Голод. Тогда не будет времени! О милый колокол, ты принесешь нам покой и отдых! Дай нежно прикоснуться к тебе моей усталой головою. (Ласкает колокол, целует нежно его крутые бока. Потом молча делает вид, что звонит; и тихонько, глядя на него, сухим, отрывистым смешком хохочет Смерть.)
Время. Ты смеешься, Смерть?
Смерть. Да – немного.
Время. Ты рада? Или ты смеешься над моей доверчивостью? Но есть правда в его словах, и колокол знает это. Ночью, когда все спит и только, изнемогая, стонет земля, по его бокам пробегают тихие шорохи, незаметные, слабые звоны. Словно тысячи незримых рук ощупывают, и ласкают, и спрашивают: сохранился ли голос у меди? Страшно ночью на колокольне, когда мерцает внизу город неугасающими огнями и стонет в кошмаре земли… Ты слышишь?
Все прислушиваются. Царь Голод отшатнулся от колокола и слушает, напряженно выкинув руки. И тихо, звенящим шелестом вздыхает колокол и замолкает.
Смерть. Да – звенит немного.
Царь Голод. Ты слышишь! Земля требует бунта. Торопись, старик!
Время. И так каждую ночь. Как трудно слышать это.
Царь Голод. Скоро ты услышишь другие крики. В них будет гнев!
Время. И боль.
Царь Голод. Нет, гнев, гнев! Боли всегда, много у земли. Гнев, гнев, старик!
Где-то внизу, в светлеющей глубине, трижды – протяжно – трубит хриплый рог. Начинаясь на низкой ноте, звук медленно замирает на высокой – чувствуется в нем тоскливый и страшный призыв. И еще раз, где-то вдали, повторяется протяжный и тоскливый зов.
Смерть. Меня зовут. (Исчезает.)
Некоторое время стоит молчание. Невидимые огни в городе несколько мутнеют, блекнут, и с одной стороны высоко начинает играть и колыхаться беззвучно красноватое зарево. По-видимому, где-то в городе начался пожар.
Время. Ушла Смерть.
Царь Голод. Ее позвали.
Время. Нет, скажи, зачем она убила моего голубя? Здесь на крыше жил голубь, стучал лапками по железу и радовал меня, – а она его убила.
Царь Голод смеется громко.
Чему ты?
Царь Голод. Так. Я очень люблю ее.
Время. Вот ты смеешься, и я опять не верю тебе. Теперь ты один – скажи мне правду, Царь Голод. Ты великий предатель, ты лжец передо всеми, ты вовлекаешь людей в безумные поступки и потом смеешься над ними. Но сейчас?..
Царь Голод (произносит торжественно и твердо)