И,
если так подумать, то и в колледже ничего такого настораживающего и
предрекающего ужасную концовку дня не произошло. Наваждение о мистере Астоне не
в счёт. Оно продолжало меня преследовать чуть ли не каждую последующую минуту,
подкрепляясь усилением неведомых мне ранее чувств. Особенно они проявлялись в
сладких приливах будоражащих ощущений на уровне диафрагмы, стоило мне только
зацепиться мысленно за всё ещё тлеющую в памяти картинку его будто лепного лица
и чарующих глаз, смотрящих не поверх, а вглубь. То, что вроде как и вызывало
приятные эмоции, и одновременно настораживало, нравилось, но слегка пугало. Не
привыкла я к подобным вещам, тем более к таким, что и учиться мешают, и
сосредоточится на чём-то куда важном и полезном. Вся надежда оставалась либо на
этот вечер, либо на сон и завтрашнее утро. Может им удастся хотя бы частично
стереть это чёртовое наваждение. Я даже о поездке в Париж так много и с таким
нешуточным волнением не думала, как об этом загадочном незнакомце, будь он
трижды неладен.
Только
ошибалась я весь остаток учебного дня, понапрасну рассчитывая на помощь от
естественных временных процессов. И домой зря спешила, хотя и подумывала
заскочить к Людке, проверить, как она там, очухалась или до сих пор помирает?
Правда, если бы и заскочила, сомнительно, чтобы это что-то изменило.
-
Настенька, это ты? – чересчур ласковый голос матери, раздавшийся из ближайшей к
прихожей кухни, почти насторожил меня чуть ли не с самого порога.
-
Ну, да. Кто же ещё приходит в это же время в будничные дни и входит в дом без стука
в двери? А ты чего сегодня так рано? Неожиданно закончились все заказы?
-
Просто решили с папой закрыться пораньше. Ты же завтра улетаешь, поэтому
захотели провести праздничный ужин сегодня, как полагается с полным размахом,
а, главное, вместе с тобой.
Мама
появилась в дверном проёме открытой настежь кухни разрумянившаяся, на удивление
энергичная (что уже выглядело странным, после пусть и неполного трудового дня,
большая часть которого занимала бесконечные переговоры с чрезмерно капризными
заказчиками) и в добавок с сияющими глазами. Хотя больше удивил её «домашний»
наряд. Готовить в «вечернем» туалете: в брендовых шароварах из слоёного чёрного
шифона и в дорогой шёлковой блузке с расцветкой под зелёный нефрит, к которой
шёл неизменный гарнитур из соответствующего колье, серёжек и браслета –
казалось не то что крайне удивительным, но и совершенно не вписывалось в её
привычный образ вечерней домохозяйки. Мало того, она ещё, ко всему прочему,
сделала причёску (хотя уходила на работу с самой обычной укладкой собственного
рукотворчества) и наложила на лицо достаточно бросающийся в глаза макияж. И,
судя по запахам, разносящимся по всему дому из открытых кухонных дверей,
приготовления к намеченному ужину шли полным ходом и в полном объёме праздничного
меню. И насколько я могла определить по улавливаемым мною ароматам, там
присутствовало и запечённое с чесночным соусом мясо, и мой любимый мраморный
кекс с экстрактом миндаля. Когда это она всё успела?