Даже
не знаю, почему сразу его не заметила (возможно его заслонил край
шкафа-перегородки, исполняющий роль разделителя комнаты на две зоны). Почему-то
внимание вначале перетянула моя сестра Катька. Может потому что была одета во всё
светлое, молочно-бежевое? Ещё и волосы опять высветлила. На меня при этом
вообще не взглянула, улыбаясь во все отбеленные тридцать два и явно
жеманничая-флиртуя со стоящим ко мне спиной гостем, разодетым в… тёмно-синий
костюм с отливом и в более тёмную клетчатую полоску.
Когда
я подняла взгляд к его голове…
-
Коль, позволь представить нашу младшенькую…
У
меня опять, который раз за день отвисла челюсть. При чём до того, как рыжий
шатен обернулся ко мне лицом и наконец-то показался во всей своей красе, ранее
носившей имя Найджел Астон.
-
Та самая Настя? С ума сойти, даже не верится, что тот очаровательный ребёнок с
огромными синими глазками и рыжим пушком на голове вырос в такую
сногсшибательную красавицу.
-
Настюша, это Николай Осипов, сын дяди Вовы и тёти Светы Осиповых. Ты, конечно,
его не помнишь, но зато он тебя прекрасно запомнил и приехал сюда только для
того, чтобы встретиться с тобой…
А теперь стоп! Вот с
этого всё и началось, тот самый момент, когда всё вдруг пошло наперекосяк,
шиворот-навыворот и прямо по нарастающей, летящей с бешеной высоты смертельной
лавины в тартарары.
сцена пятая, «крайне безумная»
-
Николай Осипов? Кто? Он?.. Серьёзно? – не знаю и не помню, как это вылетело из
моего рта. Я была слишком ошарашена и настолько (не передать словами как)
шокирована, что едва ли соображала, что происходило прямо перед моими
вытаращенными глазами и что при этом «выстреливал» мой язык.
Такое
ощущение, что меня кто-то со всей дури огрел по голове чем-то неподъёмно тяжёлым
и конечно же глухим, забыв предупредить, что находиться в таком состоянии в
вертикальном положении крайне противопоказанно. Поэтому в ушах стоял не звон, а
какое-то ехидное шипение, да и сердце клокотало буквально во всём теле, атакуя
слух и жилы аритмичной дробью вскипевшего враз адреналина. Любой бы на моём
месте точно бы в обморок хлопнулся, а я ещё умудрялась что-то говорить и даже
кое-как соображать. Относительно, конечно, но, по крайней мере, не путала
реальность с возможными галлюцинациями.
Я
точно знала, что передо мной стоит никто иной, а именно Найджел Николас Астон,
и он не являлся несуществующим плодом моего далеко не буйного воображения ни
сейчас, ни этим утром. Хотя, признаюсь, его утренние «финты» до сих пор
вызывали у меня массу безответных вопросов.