Родной город встречает меня летним ливнем, но прохладнее всё равно не становится. Душно, липко, а теперь ещё и мокро. Под козырьком скапливается небольшая толпа в ожидании, когда же небо прояснится. Люди тихо гудят, как сбоящий трансформатор, переговариваются, прильнув к друг другу, как рыбы в жестянке.
Я терпеть не могу чего-то ждать, ненавижу бесцельно тратить время, потому ступаю на залитый дождём асфальт и прыгаю в первое попавшееся такси.
— Куда едем? — Таксист не поворачивает головы, а мой телефон в кармане лёгких летних брюк сотрясается вибрацией, щекоча ногу. И имя абонента подсказывает ответ на вопрос водителя.
— В клуб “Пятница”, — бросаю и принимаю звонок.
— Рус, ты уже прилетел? — Артём, старинный друг детства и бесшабашной юности, сочится радостью. — Сто лет не виделись, давай ко мне.
Мы с Артёмом будто бы слеплены из одного теста: оба непримиримые, оба рвём эту жизнь на части, ничего не откладывая на потом. За годы я так и не завёл друзей ближе него. Да, кажется, вообще их больше и не пытался найти — мне вполне хватает проверенных годами людей.
— Уже еду. — Откидываюсь на спинку сиденья. Жалею, что салон машины такой маленький и тесный, ног не вытянуть.
По-хорошему мне бы поспать сейчас. Мне бы к брату поехать, в отчий дом, завалиться на кровать в своей бывшей комнате, да так и проваляться часов десять, ни на что не реагируя. Но что-то будто бы останавливает — сам не пойму, что именно.
— Узнаю Валевского, — смеётся Артём, и его хриплый хохот — музыка для ушей. — Сейчас поляну накроем, всё будет в лучшем виде.
И отключается, не тратя время на ненужные церемонии. А я… смотрю в окно на никогда не меняющиеся пейзажи родных мест, и улыбка расплывается на губах. Я люблю этот город — в нём чувствую себя лет на пятнадцать моложе. Выкидываю все глупые мысли из головы, очищаю сознание, и даже скоропалительный брак Егора почему-то перестаёт волновать. Вот весь полёт об этом думал, нервничал порядочно, а сейчас...
Будь что будет.
***
— А я тебе говорю, что он уже взрослый, — голос Артёма грохочет в приватной кабинке, где за стеклянными тонированными стенами весь танцпол, как на ладони. — Пусть женится.
Сколько мы уже выпили? Да прилично. В голове шумит, но сознание ещё достаточно ясное, чтобы до хрипоты и сорванного горла спорить и предаваться ностальгии. И вот сейчас, когда я наконец выплескиваю на друга все мысли, связанные с Егором, разговор заходит на новый вираж.