– Да, деньги и у меня нынче в дефиците, – пробормотал сосед. – Мне внизу в долг наливают, – пояснил он в ответ на невысказанный вопрос. – А вот помочь тебе добраться до отца я могу! – решительно заявил он. – Пошли-ка, покажу тебе то, на что я потратил свой первый гонорар! – на секунду вернулся в комнату, захватил шейный платок, бросил на меня мимолётный взгляд и среди вороха сваленной на комоде одежды безошибочно нашёл одеколон, чтобы как следует надушиться.
Заинтригованная предложением, я шла за широкой спиной Кельвина, ориентируясь в кромешной темноте не столько на звук шагов, память и направление выхода, сколько на стойкий запах романиста. Коридор казался бесконечным, глаза щипало, и когда мы вышли во внутренний двор, чтобы спуститься по крутой лестнице на землю, я глубоко вдохнула уличный воздух.
Кельвин несколько раз обернулся и, убедившись, что я следую за ним и с любопытством осматриваю двор в поисках обещанного чуда, подошёл к кладовке. Отворил дверь и вытащил на свет своё приобретение.
– Вот он! – гордо сообщил сосед и любовно погладил железный корпус аксессуара каждого уважающего себя модного жителя столицы. – Мой велосипед!
– Кельвин! Какая красота! – не разочаровала я писателя. – А рама, а какое сиденье, – я восхищенно разглядывала писательскую гордость.
– Спицы высочайшего качества и дополнительное сиденье для пассажира, – вставил владелец, довольный произведённым эффектом.
– А какая вместительная корзина для продуктов, – заглянула внутрь этой самой корзины. – Тут что-то лежит, – и мы вместе заглянули вовнутрь, едва не стукнувшись лбами.
Среди обёрток от съеденного шоколада и розовых перьев торчало стеклянное горлышко бутылки.
– Бутылка! – обрадовался находке Стоун и вытащил её из корзины.
Сосуд был наполовину полон, ну или наполовину пуст. Но наполнение его было странного, пугающе яркого зелёного цвета.
– Какой странный напиток, – удивилась я.
– Ангелочек, – Кельвин посмотрел на меня с некоторым недоверием, – ты что же, никогда не видела туринского самогона?
– Нет, – помотала я головой. – Да и где бы я могла, он же вроде бы запрещён?
– Запрещён, – подтвердил писатель. – Я тебе даже скажу, его почти невозможно достать! И от этого он стал ещё вожделенней для таких ценителей, как я! – отвинтил крышечку и поднёс бутыль к моему носу.