Наконец, мужчина охладился достаточно для того, чтобы собраться с силами и внести рюкзак в дом. Однако разбирать продукты не хотелось ни в какую, а хотелось повалиться в траву, и раскинуть руки, улыбаясь голубому небу и ясному солнцу. И не думать, не думать ни о чем.
И он поддался этому желанию тела, бросив на траву, тем не менее, старое дядькино покрывало, прилично поеденное молью, но все ещё способное защитить от укусов злой крапивы, которая, похоже, была буквально везде.
И Вова, натерпевшись от вредного растения, не рискнул раскинуть руки чересчур широко.
Он закрыл глаза, и мгновенно провалился в тяжёлый сон без сновидений. Проснулся мужчина с больной головой и ощущением горящего в огне телом.
Он повернулся на бок, и матернулся сквозь зубы.
– Твою ж ма-ать…,сгорел, как есть, сгорел.
– И чем я только думал?! – он помотал бедной головой, пытаясь наладить кровообращение, и замер, ожидая очередного приступа. Однако, как ни удивительно, но сегодня, несмотря даже на то, что он заснул на солнце, приступа не последовало.
Голова болела, но такую боль можно было и за боль не считать.
– А похоже деревня мне действительно идет на пользу, – неверяще подумал мужчина, и начал осторожно подниматься.
Крапива, которой таки пришлось коснуться, тот же час цапнула его за ладонь, придав страдальцу ускорение.
– Ах ты же, – ругнулся Володя. –Ну погоди до утра.
И мужчина рысью побежал в спасительную тень дядькиного дома.
Оглядев себя в зеркало, с утра вымытом до хрустального блеска, он в очередной раз охнул, и задумался, что же делать.
Кожа, которая, если честно, доброго солнышка не видала лет пять, не меньше, пылала красным маком, и цветом своим очень напоминала кожу младенца, только-только появившегося на свет из материнской утробы.
Мужчина ясно вспомнил, что рекомендуются в таких случаях молочные продукты. Кефир или сметана? Да какая теперь разница.
С молочкой было туго. Её не было совсем. Какая молочка, когда и холодильника нет? Да и не любил он молочку. Исключая мороженое, конечно.
–Так, сказал бедняк, – Володя выдал на гора очередной перл, услышанный в далёком детстве, от того же дядьки, скорее всего.
А тело горело, и требовало немедленного решения проблемы.
Володя очередной раз простонал, случайно дотронувшись до груди, которая горела особенно ярко, и тут его осенило: