– Я уже занят. Не поверишь, сколько серий «Чужого среди своих» я пропустил, с тех пор как женился, – пошутил Джеф, но в его глазах больше не искрился смех.
– Я серьезно, Джеф. Тебе нужна работа.
– У меня есть работа.
– Правда?
– Еще бы! Пьянство.
Джеф рухнул на диван и открыл новую банку с пивом.
– Оказалось, что я в этом преуспел. Подумываю дать себе повышение. Может, что-нибудь в отделе «Джек Дэниелз».
Его пытались образумить и другие друзья. И тоже безуспешно. Но только Гюнтер Хартог не пожелал смириться с отказом.
– Собирайся, – велел он Джефу. – Едем в деревню.
Гюнтер появился в квартире на Розари-Гарденс с небольшой армией бразильянок, которые принялись вывозить горы мусора, накопленного Джефом во время добровольного заточения. Когда он отказался сдвинуться с дивана, четыре женщины оторвали его от земли вместе с «Джеком» и вымели скопившуюся грязь.
– Ненавижу деревню.
– Вздор. Хэмпшир прекрасен.
– Красота его сильно преувеличена.
– У тебя алкогольное отравление. Бери чемодан, Джеф.
– Я никуда не еду, Гюнтер.
– Едешь, старик.
– А если нет? – рассмеялся Джеф. – Собираешься увезти меня силой?
– Не глупи, – сказал Гюнтер. – Вздор какой.
Джеф почувствовал резкий укол в левой руке.
– Какого… – Он едва успел увидеть шприц и довольную улыбку Гюнтера, прежде чем все почернело.
Целый месяц ушел на то, чтобы вышибить из Джефа алкогольные пары. Теперь он был трезв и достаточно нормален, чтобы снова начать есть и бриться. Настало лето. Гюнтер надеялся, что Трейси, возможно, свяжется с ними. Но от нее по-прежнему не было ни слова.
– Нужно идти дальше, старина, – твердил Гюнтер. – Нельзя провести остаток жизни в ожидании телефонного звонка. Это кого угодно доведет до безумия.
Они гуляли в саду особняка Гюнтера семнадцатого века – тридцать акров рая, включавшего не только сады, но и озеро, лес плюс маленькую ферму. Гюнтер стал пионером самоокупаемости задолго до того, как она вошла в моду, и гордился тем, что живет почти исключительно на доходы с собственной земли. Тот факт, что земля была куплена на деньги от украденных драгоценностей, не портил его мнения о себе как о честном фермере.
– Я согласен, что нужно продолжать жить, – кивнул Джеф, останавливаясь, чтобы восхититься голубятней и ее обитателями. Когда-то он и Трейси воспользовались почтовыми голубями Гюнтера во время их последнего дела в Амстердаме. – Но не могу заставить себя вернуться в музей. Ребекка все испортила. Вместе с остатком моей жизни.