Он сказал огорченно:
– Я не знаю.
Ее глаза смотрели на него серьезно.
Он все запутал. Ведь девушке хочется знать, она совершенно ясно дала это понять. Да и любой девушке этого хотелось бы.
Он сказал:
– Вы не должны думать… то есть, я хочу сказать, это трудно объяснить. Ваша мать, видите ли, совершенно не похожа на…
Эльвира энергично кивнула:
– Я знаю. Я все время читаю о ней в газетах. Она совсем особенная, правда? В сущности, она необыкновенная личность.
– Да, – согласился полковник. – Это совершенно верно. Она необыкновенная. – Он помедлил, потом продолжал: – Но необыкновенные люди часто… – Он замолк и спустя немного времени начал снова: – Не всегда так уж здорово, если твоя мать необыкновенный человек. Можете положиться на мои слова, ибо это самая настоящая правда.
– Вы не слишком любите говорить правду, верно? Но я полагаю, то, что вы сейчас сказали, и есть самая настоящая правда.
Они оба замолчали и посмотрели на огромные, оправленные в медь двери, ведущие во внешний мир.
Вдруг двери резко повернулись на петлях – с силой, совершенно нехарактерной для отеля «Бертрам», – и вошедший молодой человек решительно направился к стойке. На нем была черная кожаная куртка. Он излучал жизненную энергию такой силы, что по контрасту отель «Бертрам» вдруг стал похожим на музей. Люди показались покрытыми пылью реликтами прошедших веков. Незнакомец наклонился к мисс Горриндж и спросил:
– Леди Седжвик остановилась у вас?
На этот раз на лице мисс Горриндж не было приветливой улыбки. Глаза ее сделались необычайно строгими. Она ответила:
– Да. – Затем с очевидной неохотой протянула руку к телефону. – Вы хотите?..
– Нет, – сказал молодой человек. – Я просто хотел оставить ей записку. – Он достал записку из кармана своей кожаной куртки и протянул через стойку красного дерева. – Я просто хотел убедиться, что это та самая гостиница.
В голосе его послышалось некоторое недоумение, когда он осмотрелся. Затем он повернулся к дверям. Глаза его с полным безразличием окинули сидящих. Точно так же они пробежались по Эльвире, полковнику Ласкомбу. Ласкомба внезапно охватил приступ гнева. «Черт возьми, – подумал он, – Эльвира – хорошенькая девушка. Когда я был молод, я всегда замечал хорошеньких, а уж здесь, где кругом все эти ископаемые!» Но молодому человеку было явно не до хорошеньких девушек. Он снова повернулся к стойке и спросил, слегка повысив голос, как бы пытаясь привлечь внимание мисс Горриндж: