Барабаны за окном смолкли, оркестр начал бравурный «Коронационный марш Наполеона 1804 года».
– Музыка господина Лезюера, – машинально напомнил Бертье, даже не ожидая вопроса от императора.
– Крикните им в окно, чтобы убирались подальше…
Ночь была проведена неспокойно. Утром Наполеон велел звать к себе маршалов и генералов. Они срочно явились.
– Я, – сказал император, – сделал, кажется, все, чтобы принудить азиатов к миру. Я унизил себя до того, что дважды посылал в Петербург вежливые письма, но ответа не получил… Моя честь не позволяет мне далее сносить подобное унижение. Пусть Кутузов сладко дремлет в Тарутине, а мы спалим остатки Москвы, после чего двинемся на… Петербург! Если мой друг Александр не пожелал заключить мир в покоях Кремля, я заставлю его расписаться в своем бессилии на берегах Невы. Но мои условия мира будут ужасны! Польскую корону я возложу на себя, а для князя Жозефа Понятовского создам Смоленское герцогство. Мы учредим на Висле конфедерацию, подобную Рейнской в Германии. Мы возродим Казанское ханство, а на Дону устроим казачье королевство. Мы раздробим Россию на прежние удельные княжества и погрузим ее обратно во тьму феодальной Московии, чтобы Европа впредь брезгливо смотрела в сторону востока…
Полководцы молчали. Наполеон сказал:
– Не узнаю вас! Или вам прискучила слава?
Даву ответил, что север его не прельщает:
– Уж лучше тогда свалить всю армию к югу России, где еще есть чем поживиться солдатам и где никак не ждут нас. Я не любитель капусты, которую мы едим с русских огородов.
Ней добавил, что армия Кутузова в Тарутине усиливается:
– Иметь ее в тылу у себя – ждать удара по затылку! Не пора ли уже подумать об отправке госпиталей в Смоленск?
Наполеон мановением руки отпустил их всех.
– А что делает Коленкур? – спросил он Бертье.
– Герцог Виченцский закупил множество мехов, и сейчас вся его канцелярия подбивает мехом свои мундиры, они шьют шапки из лисиц и рукавицы из волчьих шкур.
– Что-то слишком рано стал мерзнуть Коленкур…
– Коленкур готовится покинуть Москву, дорога впереди трудная, а зима врывается в Россию нежданно… как бомба!
– Перестаньте, Бертье! Я должен видеть Коленкура…
Коленкур (он же герцог Виченцский) явился. В битве при Бородине у него погиб брат, и это никак не улучшало настроение дипломата. Мало того, мстительный Наполеон выслал из Парижа мадам Канизи. Теперь император пытался прочесть в лице Коленкура скорбь по случаю гибели брата и тревогу за судьбу любимой женщины. Но лицо опытного политика оставалось бесстрастно.