Кулак остановился, уперевшись в подбородок, как будто это было
не усиленное бронёй движение, а мягкий тычок. А капитан “Кирпича”,
сделав шаг вперёд, ударил ладонью, отбрасывая от себя противника на
полдюжины шагов.
Запахло озоном, и закованные в броню бойцы рухнули на пол. А
вместе с ними закричали и работники диспетчерской, чувствуя, как
выгорают их имплантаты. Скривившись, Олег кивнул девушке на выход,
а сам подошёл к смотрящему на него с болью в глазах помощнику.
Положив ему руку на шею, застыл, прикрыв глаза.
Тот с удивлением ощутил, как отступает адская боль и
прекращается полный паралич тела. Отступив от него, парень проделал
ту же манипуляцию с остальными. В приёмной начало всё сильнее
пахнуть горелым мясом.
Через мгновение седой исчез, и помощник бросился к старшему –
проверить его состояние. К его радости, мужчина уже приходил в
себя, начиная оглядываться вокруг с полностью дезориентированным
видом.
– Как вы? – спросил младший, быстро проверив таможенника,
который тоже был, в целом, в порядке, за вычетом истекающей
сукровицей раны на шее.
– Эдвин? Что произошло? – слабо спросил дежурный.
– Похоже на сильный ЭМИ-удар, у нас всех разрушились имплантаты,
– высказал предположение помощник и, проверив консоль, добавил: –
Техника тут тоже вся мертва.
– Почему мы в сознании?
– Нас подлечил капитан. Не спрашивайте, как он смог, всё равно
не знаю. Но мы, по крайней мере, живы, – вздохнул парень, бросив
взгляд на трупы в помещении. Застучали каблучки, и внутрь вернулась
сероглазая девушка, за которой, следом, хрипя сорванным горлом,
полз Беш Жадный.
Оглядев помещение, она поморщилась и аккуратно села на кресло,
чинно сложив руки на подоле платья. Бросив взгляд на подползшего к
её ногам главаря, взмахнула рукой, и он выключился, потеряв
сознание.
Эдвин в это время помогал своим старшим товарищам расположиться
обратно в креслах и, повернувшись к девушке, спросил:
– И что дальше?
На что та что-то произнесла на своём языке и виновато пожала
плечами. Переводчик тоже больше не работал. Помощник диспетчера
смог притащить аптечку и залепить раны на шее себе и своим
товарищам. Спустя пару минут рана должна была начать заживать.
Наконец, получив возможность отдохнуть, он заметил, что девушка-то
далеко не в порядке.
Руки, которыми она буквально вцепилась в сумочку, лежащую на
коленях, подрагивали. А по щекам текли слёзы. У Эдвина немного
отлегло на душе. Он не до конца понимал, что происходит, но раз
девушка плачет, значит, хотя бы к трупам вокруг она не
привыкла.