После обеда я прошелся к примыкавшей к крепостной стене с
противоположной от базарчика стороны школе, сделанной по типу
бревенчатого сруба, где встретил Зика: утренние занятия
закончились, и сейчас он занимался приготовлением отваров для
пострадавших во время урагана. Большая часть полученных травм —
обычные ушибы, но русы верили в чудесную силу лечебных отваров. У
«больницы» совмещённой со школой, толпилось человек пятнадцать.
«Главное, чтобы такие толпы не собирались у питейных заведений», —
внутренний запрет на пьянство сидел у меня в крови. Отец никогда не
злоупотреблял спиртным, сам я тоже не большой любитель. Пить,
конечно, приходилось, но после одной страшной попойки на первом
курсе зарекся переходить норму в пять стопок водки или три бутылки
пива.
— Зик, не надо всем подряд давать отвары, они привыкнут, потом
будут бегать к тебе по каждой мелочи, — парень дернулся и, понизив
голос, прошептал:
— Я знаю, Макс Са, но сейчас все верят, что после этого отвара у
них несколько сезонов роста травы не будет ничего болеть.
— Именно поэтому тебе и говорю, что такими темпами они быстро
поймут, что твои отвары им не помогают. Потом еще начистят тебе
рыло в подворотне за обман, — часть слов Зик не понял, но общий
посыл уловил, пообещав серьезнее относиться к выдаче
«чудодейственных» отваров Макса Са.
Оба брата Нел: Раг и Бар сейчас находились в Форте. Раг привык
там жить, ему нравилось чувствовать себя стоящим на страже наших
границ. Периодически он приезжал в Плаж, и я всегда бывал ему рад.
Бар совсем скис после моего пленения, и даже мое благополучное
возвращение не смогло привести его в норму. Парень стал более
замкнутым и большую часть времени проводил в Форте, хотя его жена
Моа по-прежнему жила в Плаже. Он там сошёлся с другой женщиной и
чаще всего спал или охотился. Дважды я говорил с ним, парень
приходил в себя, но спустя время снова опускал руки и исчезал.
Лар тренировал воинов сразу за Рвом, заставляя их бегать при
полном вооружении. Около двух часов я провел с Ларом, наблюдая за
тренировками воинов. Служи он в российской армии, то непременно
стал бы самым ненавидимым сержантом за придирки и задаваемые
нагрузки.
Назад я возвращался уже практически в сумерках: слева и справа
неслышной тенью скользили два спецназовца Бера, сопровождавшие
меня, когда рядом не было их командира. Они никогда не обращались
ко мне по своей инициативе, а молча делали свою работу.