Павел сделал глубокий вдох, приказывая себе успокоиться. Это оказалось непросто. Последний раз так заводился, наверно, еще в юности, когда сдерживать свои желания удавалось с трудом. Вот и теперь, понимал, что такая спешка в отношениях может только навредить, и все равно едва справлялся с собой.
– Вообщето подобное не в моих правилах, – выдавил, наконец, более потрясенный, чем хотелось бы признаться самому себе. – Я… – у него не получилось продолжить, потому что совершенно не знал, что сказать.
Лиза открыла дверцу машины, и он увидел, как дрожит ее рука. Павел прикоснулся к ее ладони своей.
– Мне следовало бы извиниться, но я не о чем не жалею.
– Мне пора домой, – тихо отозвалась Ильина, не глядя на него. – Правда, пора. Так сейчас будет лучше.
Прежде чем выпустить ее руку, Соболев прикоснулся к ней губами.
– Хорошего тебе вечера. И сладких снов.
Желательно, с моим участием, – не произнес этих слов вслух, но по тому, как вспыхнули ее щеки и с какой поспешность женщина вышла из машины, нетрудно было догадаться, что и она думает о чем-то подобном.
«Вот тебе и спокойная ночь», – Лиза взглянула на светлеющее за окном небо, в который раз вспоминая сказанные Соболевым на прощанье слова, и невесело усмехнулась. Оставалось надеяться, что не спалось сегодня не ей одной. Хотя вряд ли от понимания того, что Павел тоже сейчас страдает от бессонницы, стало бы легче.
Она только начала работать в клинике, только узнала Соболева, а все уже идет не так, как надо. Да и вообще, разве можно говорить о том, «как надо», когда речь идет о таком мужчине. Лиза подавила очередной вздох и уселась на кровати. Почти с отвращением посмотрела на часы. Половина седьмого. Надо вставать и отправляться в душ, и если уж не получилось уснуть, то хотя бы с его помощью как-то попытаться хоть немного восстановить силы. Иначе о полноценной работе не может быть и речи.
Ну как только она могла допустить подобное?! Почему именно с ним? Ведь в больнице десятки других мужчин, тоже привлекательных, пусть и не настолько, но зачем ей его красота, если все это не сулит ничего, кроме проблем?
Она все еще не могла до конца поверить, что позволила Соболеву ее поцеловать. Что никак этому не воспрепятствовала. Не оттолкнула, не дала пощечину, не убежала. Вообще ничего «не». Хуже – еще и удовольствие получила.