Я же в лучших традициях жанра задал
риторический вопрос громко и грозно:
— Ну что, суки, не ждали?!
Пока проговаривал слова, активировал
«Подавитель», выбрав целью главаря банды убийц. Одновременно с этим
отправил «грязный» тактический заряд в комнатный водоем, куда тот
погрузился с плеском и брызгами.
Таймер начал отсчитывать первые
секунды, а я схватил обомлевшего и безвольного Такеши Кено, закинул
его на плечо, как мешок с чем-то сыпучим, и «экстренная
эвакуация»…
- 3 -
Я успел опустить живую поклажу на
гладкие камни возле стелы, когда под ногами дрогнула земля, а затем
на грани слышимости прозвучал звук отдаленного взрыва или гулкое
раскатистое эхо от него. На юго-западе у горизонта темнота позднего
вечера окрасилась и расцвела желто-красным сиянием, будто зарница
разгорелась.
Такеши Кено задвигался, заворочался
под ногами, попытался встать. В очередной раз отметил, что
«Подавитель» пусть и не позволял жертве действовать вопреки воле
его хозяина, но эмоции и другие душевные порывы, как прекрасные,
так и чудовищные, не сдерживал. Поэтому на лице главы клана наемных
убийц и по совместительству мэра Коги растерянность сменялась
изумлением. А после пришел черед злости, перерастающей в ненависть,
она плескалась в чуть узких глазах. Хотя… Визави наманикюрен, что
та дешевая проститутка возле вокзала времен нулевых, поэтому могли
быть и подведены какой-нибудь краской. Но самое главное, на
физиономии врага не просматривался страх или обреченность, не
прослеживались и они в мимике и жестах. Только желание убить меня,
растерзать, а еще промелькнуло некое предвкушение, извращенное
сладострастие.
Или я неправильно читал эмоции, или
неверно оценил противника, составив его психотип из переписки. Но,
если исключить вероятность ошибок, то существовал некий неучтенный
фактор. Какой-то козырь имелся у подонка. По идее он должен был,
как минимум испугаться, осознав возможность умереть здесь и сейчас.
Как и то, что находился полностью в руках отморозка, которому сам
же обещал муки и пытки, поэтому мог представить ответный ход в
таком же духе. И в чем дело?
Неясно.
Для ответа на этот вопрос чудаком
требовалось заняться как можно скорее. Хоть время и имелось,
артефакт подавляющий волю действовал четыре часа. Впрочем, ему
как-то не доверял до конца. Казалось, при его использовании
противники нагло продолжали пусть и не врать, но недоговаривать
многое из известного им.