Сжал и разжал кулаки, этот жест не
укрылся от пленника, он усмехнулся. Думал, что одной из своих целей
все же достиг, заставил пожалеть.
— Это плохо, что столько выжило!
Теперь расскажи про их уровни, возможности, характеристики,
способности, чем вооружены, и какую смогут привлечь технику, —
развеял я все надежды мэра Коги на проснувшуюся совесть, затем
добавил с явным сожалением, — А я думал достижение «Геноцид» три
получить. Да и мало вас… Только время свое трачу. Кстати, ты от
мозголома привился?
— Нет! — ответил тот на последний
вопрос, и вот здесь ему стало действительно страшно, даже
подбородок задрожал. Мелко-мелко. Пробрало. Понял, что не все так
однозначно, и могло оказаться, что впереди последние сутки разумной
жизни.
А дальше слюни, сопли и мрак.
- 4 -
Не было печали… но здесь сам виноват.
Со всеми проблемами хотелось разобраться разом, с наскока, вот и
получил результат — их еще больше навалилось. Несмотря на
обстановку, мысли текли плавно, окончательно обрели ясность, когда
рассматривал индивидуальное оружие врага. Конечно, ничего, кроме
оптических эффектов для меня было недоступно, но медитация
получилась неплохая.
В руках оказался японский меч с
причудливым названием — «Амэ-но муракумо-но цуруги», как пояснил
визави, «прототипом» выступала никогда и никем не виданная реликвия
императоров страны Восходящего солнца с собственным именем
«небесный меч из кучащихся облаков». Мифическая штука, такая же,
как и поверье про начинающих прыгать одновременно по всей планете
китайцев, вызывающих таким образом Апокалипсис. Но посыл и
подоплека, как и чаяния Такеши становились очевидны — правитель
галактического масштаба.
На деле в руках я держал здоровенную
двуручную катану, клинок которой, казалось, состоял из белых
облаков, постоянно находящихся в движении, а почти прозрачное
лезвие, словно подернутое дымкой, рождало подспудные мысли о
необычайной остроте и способности оружия рубить рельсы вдоль.
Рукоять в форме тела или крылатого
змея, или восточного дракона, навершием выступала оскаленная морда
с пылающими красными глазами. Длинный хвост терялся в «небесах»,
крылья служили импровизированной гардой или цубой. Ящер был
воплощен настолько удивительно, что казался живым. А мышцы под
чешуйчатой кожей будто постоянно находились в движении, из
распахнутой пасти же с острейшими белыми зубами вот-вот вырвалось
бы пламя, а из ноздрей клубы дыма.