Некоторое время директор Хогвартса молчал, пристально глядя на
своего подчинённого. А тот продолжал невозмутимо пить чай. И даже
не предложил начальнику сесть. Дамблдор, конечно, понял, что это
значит, поэтому решил закругляться с беседой на тему о вообще и
перешёл к делу:
– Ладно, Филиус, мы ещё обсудим эти вопросы. Скажи мне лучше, у
тебя не осталось каких-то записей Лили? Эл считает...
– Я знаком с его мнением. Диплом Лили должен быть в архиве
школы.
– Думаю, ты абсолютно прав, но я слышал, что она продолжала свои
работы. Насколько мне известно, ты переписывался с ней...
– Ничего конкретного, Альбус. У меня даже писем не
сохранилось.
– Жалко, я думал ты захочешь помочь вызволить парня.
– Я уже высказал Элу всё, что думаю об этом.
– Хорошо, – Дамблдор опустился на стул без приглашения, –
допустим, ты сугубо против моих методов воспитания Гарри, но
неужели ты готов отдать на растерзание тёмным магам целый мир
только ради своих принципов?
– Мир сам позаботится о себе. И, кстати, почему бы тебе самому
не тряхнуть стариной и не приструнить зарвавшегося психопата? И не
начать договариваться со старинными семьями?
– Ты знаешь, что ставка гораздо больше, чем даже судьба целого
мира! – ответил Дамблдор и направился к камину.
* * *
Волдеморт задумчиво смотрел, как уносят его слугу. Допрос с
пристрастием пришлось прекратить, ибо дальше Снейп мог повредиться
в уме, а он был слишком ценным кадром. Слишком хороший зельевар,
чтобы жертвовать им. К тому же, судя по всему, он говорил правду.
Ну не может же человек выдержать такую пытку и не расколоться!
* * *
Беседа в доме на площади Гриммо была на самом деле тяжёлой.
Особенно потому, что Дамблдор и сам осознавал вину за случившееся.
Как и вину перед самим Гарри. Очень хотелось покаяться, но нет,
нельзя. Нельзя говорить остальным, почему такое воспитание Гарри
было необходимо для победы Света в этой войне. Вот и приходилось
делать скорбное лицо, говорить полуправду и брать на себя то, в чём
не виноват: да, он думал прежде всего о том, чтобы защитить
мальчика от оставшихся Пожирателей Смерти, да, недостаточно уделял
внимания отношениям его с родственниками. Да, конечно, можно было
заставить их, если не любить ребёнка, то хотя бы должным образом
заботиться... Дамблдор уже жалел о том, что позволил себе слишком
большую откровенность в разговоре с Флитвиком.