Они приближаются.
Стая гончих — поджарых, заливающихся
лаем и ненавистью. Их много. Боюсь, мне не выстоять.
Что ж, заберу с собой побольше этих
уродов.
В зверином обличье я знаю лишь
немногих соратников. Первым на меня бросается Глеб —
западносибирская лайка, смахивающая на матерого волчару. Одним
ударом я раскраиваю Глебу череп и отбрасываю дергающееся тело в
кусты. Без обид, дружище. Сам нарвался.
Меня окружают.
Волки, русские борзые, овчарки и даже
рыси. Холм дает мне определенные преимущества, но врагов лишком
много. Некоторые выныривают из-за массивных древесных стволов,
другие пробираются сквозь прорехи в ткани мироздания. В буквальном
смысле выпадают из пустоты.
Разбрасываю оборотней сокрушающими
ударами, перекусываю чью-то шею, ломаю позвонки. Достается и мне.
Сволочи бросаются по двое-трое, норовят вцепиться в глотку, рвут
плоть острыми когтями и отступают. Мне удается завалить нескольких,
но силы не равны.
Последнее, что я чувствую...
Лютая боль.
Меня грызут, рвут на части, брызгая
слюной и оглашая окрестности рычанием.
А потом всё заканчивается.
***
Больничная койка.
Я в палате.
Голова раскалывается, слабость по
всему телу. Ноют кости. Ощущение такое, словно я развалился на
части, а потом был собран повторно. Вижу белый потолок, встроенную
лампу-плафон, часть карниза со шторами и прорывающиеся внутрь
комнаты лучики света.
Пахнет ионизацией.
Лекарственными травами.
Именно травами, а не химическими
препаратами. Вы что, издеваетесь? Сначала меня рвет озверевшая
стая, потом спасают врачи в военном госпитале?
Так не бывает.
Конечно, не бывает.
На меня волной накатывают
воспоминания. Свои и чужие. Я умер, меня убили оборотни из Ордена
Неясыти. Волхвы, умеющие перебрасываться в хищников и
манипулировать природными стихиями. Те, кто спалил мой хутор дотла.
Надежный двухэтажный сруб — с мансардой, просторной горницей,
остекленной террасой, подвалом с припасами, гаражом... Я уж молчу
про сарай, хлев, пчелиные ульи, фруктовые деревья. Яблони, груши...
Перечислять я могу до бесконечности. От этого легче не станет.
Я сразился с бывшими соратниками, но
проиграл. Умер страшно, никому такого не пожелаешь. Что было
дальше? Перенос в некое место, завывание бури, клубящаяся тьма,
зыбкие формы, обрывочные видения... Нечто аморфное, изменчивое.
Меня нет, но я способен мыслить. Осознавать то, что со мной
сделали. Больше нет страданий, а взгляд на прошлое стал
философским, отстраненным. Я мертв, но кто в этом виноват?
Запечатав врата, следовало остановиться. Не лезть в сферы, которые
смертному не положены по определению. Запихнуть свое природное
любопытство куда подальше. И уж точно не идти на государеву службу.
Не привлекать к себе избыточное внимание всяких там служб... А если
привлек — не вздумай выходить из игры. Свободы захотелось, покоя и
уединения? Ты слишком много знаешь, Ярослав. Такие фокусы любое
правительство воспринимает как предательство. И просчитывает
сценарий, при котором тебя нанимают структуры других государств.
Избавиться от источника потенциальных проблем проще, чем разгребать
последствия. В общем, череда моих жизненных ошибок привела к
закономерному финалу.