– Значит, под ним я и должен буду скрываться, чтобы попасть в башню верховного короля, – осторожно принимая плащ, сказал Корум. Он отнесся к нему с той же почтительностью, что и король Фиахад, с удивлением глядя, как в его складках исчезает то одна часть его тела, то другая. – Да, отличная маскировка. – Он улыбнулся. – Лучше и быть не может. – Корум вернул плащ королю. – Храни его в своем сундуке, пока он не понадобится.
И когда сундук был снова заперт на все пять ключей, Корум задумчиво откинулся на спинку кресла.
– А теперь, – сказал он, – многое надо обдумать.
Было очень поздно, когда Корум и Медб очутились в своей низкой широкой постели; они лежали рядом, глядя на летнюю луну за окнами.
– Было пророчество, – сонно сказала Медб, – что Кремм Кройх предстоит совершить три похода, столкнуться с тремя великими опасностями, найти трех надежных друзей…
– Откуда эти пророчества?
– Из старых легенд.
– Ты раньше о них не говорила.
– В этом не было особой нужды. В легендах не сказано ничего конкретного. Кроме того, ты не такой, каким представал в легендах, – тихо улыбнулась она.
Он тоже ответил ей улыбкой.
– Что ж, значит, завтра я отправляюсь во второй поход.
– И тебя долго не будет рядом со мной, – вздохнула Медб.
– Боюсь, такова уж моя судьба. Меня ведет долг, а не любовь, моя милая Медб. Любовь должна радовать, когда она не мешает исполнению долга.
– Но ведь тебя могут убить, не так ли? Ты смертен?
– Да, я могу погибнуть от меча или от яда. Я даже могу свалиться с коня и сломать себе шею!
– Не смейся над моими страхами, Корум.
– Прости.
Приподнявшись на локте, он посмотрел в глаза любимой. И, нагнувшись, поцеловал ее в губы.
– Мне очень жаль, Медб.
Под седлом у принца был рыжий жеребец, на котором Корум впервые появился у холма. Его сбруя блестела в лучах раннего утреннего солнца. Из-за стен Каэр Малода доносился птичий щебет.
На Коруме были парадные боевые доспехи – древнее снаряжение вадагов. Корум надел рубашку из синей парчи и натянул штаны из тонкой выделанной кожи. Голову защищал остроконечный серебряный шлем с его именем (для мабденов руны были непонятны), а нагрудник состоял из слоев серебра, переложенных слоями меди. На нем не было лишь его алого плаща, имя которого он носил, ибо он отдал его волшебнику Калатину в том месте, которое он когда-то знал как гора Мойдел. Круп лошади покрывала желтая попона, а седло и упряжь были из красной кожи с белыми разводами.