Наступила тишина.
Риган чуть склонил голову в бок.
— Почему ты молчишь? — поторопила его она.
— Если вы хотите мнение верховного жреца, — сказал Риган, подходя к ней и останавливаясь так, что плечо его касалось её плеча. — То это противоречит тому, в чём суть нашей веры — не менять мира вокруг себя.
Дану поморщилась.
— Допустим, я хочу мнение не жреца.
— Не жреца — а кого же, моя госпожа? — Риган резко повернулся к ней, заглядывая в глаза. — Вашего советника? Тогда я скажу, что если вы опасаетесь войны, то не время тратить камни на монументы самой себе, нужно готовиться к войне. Вашего любовника? Тогда…
— Замолчи! — Дану взмахнула рукой, и лицо её стало таким же холодным, как и его. — Я больше не хочу слушать тебя.
— Вы отдали приказ.
— Да, и теперь отдаю другой. Распорядись, чтобы начали добычу камня. Мы будем строить храм. И это будет памятник не мне, — она отвернулась к окну, — это будет памятник моим мечтам.
— Как прикажете, моя госпожа, — Риган согнулся в поклоне и, резко развернувшись, направился к двери. Плащ колыхался у него за плечами, трепетал на невидимом ветру предвестием близкой беды.
Девон плохо спал — он вертелся с боку на бок всю ночь, потому что даже для него, привыкшего к казарме, кровать, предоставленная Риганом, была слишком жёсткой, а сквозняк пронизывал насквозь.
Просыпаясь, Девон думал, что совершил ошибку, и теперь его план обречён. Риган не подпустит его так просто к себе — разве что на тех условиях, которые назвал сам.
Подчиняться его воле Девон не просто не хотел — это было абсолютно неприемлемо для него. Его растили как старшего сына, как того, кто будет сам распоряжаться своей судьбой, и, хотя эта жизнь закончилась уже давно, он всё ещё чувствовал себя Ястребом — а теперь, к тому же, был ещё и главой семьи.
Склониться перед человеком, убившим отца, было бы позором, которого он пережить бы не смог. И даже то, что пока что это казалось единственным шансом оказаться к Ригану настолько близко, чтобы нанести удар, ничуть не примиряло его с подобной мыслью. Какие бы обещания не давал друид — для Девона он оставался врагом.
Проще было бы расстаться с жизнью, чем подчиниться ему — что уж говорить про жёсткую кровать и сквозившее окно. Девон всерьёз рассматривал этот вариант, но, когда засыпал, перед глазами его вставало другое, юное нежное лицо. С волосами цвета платины и глазами, похожими на дымчатый хрусталь.