Можно ли верить продавцу? Если портрет заказан королевской семьей, то значит ли это, что на нем изображен кто-то из венценосных особ? Совсем не обязательно. Девушка в маске вполне может оказаться фавориткой, или просто предметом увлечения, или…
Граф остановился у стола и снова взял в руки миниатюру. На ней девушка благосклонно улыбалась своему кавалеру, губы которого едва касались ее ладони. Милая, ничего не значащая картинка, легкий флирт, без куртуазных намеков и вольностей. Отчего же тогда леди прячет лицо в маске?
Граф приблизил миниатюру к глазам. Потом нетерпеливо отложил, вытащил из шкатулки лупу. И внимательно, дюйм за дюймом осмотрел холст, цепляясь за каждую деталь, блик, легкую дымку, ища в них намеки… Кстати, что за пятнышко под ключицей у девушки, сразу под тонкой нитью из аметистов? Очень похоже, что родинка, которую затонировали пудрой, но не до конца, а художник изобразил то, что видел.
За окнами преподавательской квартиры послышался смех. Эдриан отвлекся, выглянул. И сразу определил Лею в группе студиозусов. Мда, неделя учебы пошла девчонке на пользу. Смеется, легко общается. Говорят, бойко отвечает по предметам. Иногда не впопад, но ладно, лишь бы жила, не замыкаясь в себе… и не проклиная его. Хотя, за что?
Мужчина напряженно прищурился, не отводя от нее взгляда. Она была в тренировочных штанах и легкой куртке, и сейчас смотрелась изящной статуэткой девушки-степнянки из далекого Азайского ханства.
Магистр невольно улыбнулся. Давно его сердце так не тревожилось. Ничего-ничего, отпустит, он себя знает. Его сердце уже давно остыло от сердечных волнений, с тех пор, как три года назад умерла жена. Мужчина встряхнул головой.
Сейчас задача – не упустить что-то важное. Миниатюра скрывает тайну. Если верить сыну художника – эта тайна перед глазами. Думай, Эдриан, думай. Молодой человек с картинки, целующий руку леди в маске – незнакомец. А вдруг кто-то из бастардов деда нынешнего короля, Вильгельма? Узнать его имя будет архисложно.
Граф опять прошелся по комнате. Нет, такая информация, так или иначе, уже просочилась бы в свете. Вильгельм, отец Антуана Кривого был человеком светлым и бравым солдатом. Своих бастардов не прятал, и двум дочерям дал дворянство с титулами и землями. О других бастардах ничего не известно… А вот кровавая практика уничтожения незаконнорожденных началась с правления Антуана.