Вот только пока он «это себе позволял», как Исмаил был вынужден
признать, сестра Аъзам вновь оказалась на сверкающем шеду, будучи
не только прощённой отцом, но и назначенной наследницей и посланной
в дальние северные страны с некой миссией, касающейся легендарных
зелёнооких прародителей. Он же, словно щенок, был взят за шкирку и
без объяснений посажен на поводок здесь, в шагающей крепости, как
её управитель. С запретом даже нос из неё показывать и не
раздражать сестру, обосновавшуюся в главных залах на самой
вершине!
От подобной несправедливости Исмаил не просто заскрипел зубами,
а аж задрожал, выпуская своё «эго» и плавя вновь сжатый в руке
шипящий кубок, охваченный фиолетовым пламенем. Ведь путь до далёкой
Москвы был нелёгким, и ему действительно приходилось делать то, к
чему царевич был непривычен, — работать! А он, как юноша
действительно верил, был рождён отдавать приказы, а точнее,
озвучивать свои желания и получать результаты! Одаривая милостью
успешных и наказывая неудачников мановением руки!
Потерев свой округлый животик и поёрзав на неудобном троне, на
котором еле-еле помещался его большой зад, поправив опять съехавшую
с, как он считал, похудевших за время поиска беглой двоюродной
сестры щёк съехавшую в бок накладную бороду, Исмаил тяжело
вздохнул.
Это он должен был быть там, наверху, на лежанках, а не сидеть
здесь целыми днями! Это он должен был скомандовать: «Идём на
Москву», — и дальше ждать, когда на горизонте из панорамных окон
главной башни-крепостицы станет видно этот жалкий, никому не нужный
северный полис!
Но вместо этого из-за своей сестры он застрял здесь, в
Тактическом зале, и вынужден был думать и работать… Ведь даже
рельсами Перевозчиков нельзя было воспользоваться как направлением,
ибо они хаотично проложены. А их локомотивы тут же останавливались
и начинали обстреливать елифантерия и возведённые на нём
постройкииз своих убойных баллист, стоило только шагающей крепости
оказаться в зоне досягаемости!
После чего легко удирали на безопасное расстояние и продолжали
огонь, когда разгневанный Исмаил, по первой приказывал их атаковать
самим елефантерием. В результате погибали воины клана и эта стерва
наверху заставляла его самого подниматься к ней, чтобы в очередной
раз унизить как словами, так и оплеухами, которые были очень даже
болезненными. Заставляя каяться, просить прощения и злиться ещё
больше. В первую очередь на себя.