Легавый объявил своему хозяину, что человек, наложивший на корабль заклятие, находится взаперти и в надежном месте, и Лозен спросил:
– А на кого он работал?
– Он работал на вашей верфи, мой король. – Лозен любил, когда его так называли.
– Дурак, я желаю знать, кто велел ему наложить заклятие на мое судно?
– Это, похоже, была его собственная идея, мой король.
– Но откуда она взялась? Какой ему от всего этого прок?
Легавый только плечами пожал. Он не решился сообщить Лозену, как сильно ненавидят его люди.
– Так ты говоришь, он очень ловок? Можешь ли ты его как-то использовать?
– Я могу попробовать, ваше высочество.
– Ну так приручи его или уничтожь, – заявил Лозен и занялся другими делами, которые казались ему более важными.
Скромные учителя Выдры научили его быть гордым. И от всей души презирать тех волшебников, что работают на таких, как Лозен, позволяя страху или алчности превращать волшебство в злодеяние. С точки зрения Выдры, ничто не могло быть отвратительнее подобного предательства по отношению к своему искусству и мастерству. Так что его весьма беспокоило то, что презирать Легавого он не мог.
Его сунули в кладовую одного из тех старых дворцов, которые теперь считались собственностью Лозена. В кладовой не было окон, а дверь, прочная, дубовая, окованная железом и укрепленная заклинаниями, способна была помешать выбраться оттуда и гораздо более опытному волшебнику. Лозен содержал целую армию весьма искусных и могущественных магов.
Легавый, впрочем, отнюдь не считал себя волшебником. «Все, что у меня есть, это мой нос», – говорил он. Он каждый день заходил к Выдре посмотреть, как тот оправляется после удара по голове и вывиха плеча, и поговорить с ним. И был, насколько мог видеть Выдра, настроен по отношению к нему вполне дружелюбно.
– Если ты не захочешь на нас работать, тебя убьют, – сказал он. – Лозен не может держать у себя таких, как ты. Так что лучше тебе пойти к нему в услужение, если он предложит.
– Я не могу.
Выдра заявил об этом скорее с сожалением, чем с уверенностью. И Легавый посмотрел на него с уважением. Живя в доме правителя-пирата, он безумно устал от угроз, от хвастунов и грубых хамов.
– А в чем ты сильнее всего?
Выдра ответил не сразу. И, хотя Легавый ему почти нравился, он вовсе не собирался ему доверять.
– В изменении формы, – пробормотал он наконец неохотно.