– Вас же записали на операцию к лучшему хирургу! – этими словами она пристыдила пациентку, а попутно и завершила аудиенцию.
На ресепшине опечаленной Марине Тарасовне улыбнулась вышколенная сотрудница. Полистав журнал, она радостным голосом подтвердила, что операция, как и договаривались, начнется завтра в восемь утра, но прийти нужно на полчаса раньше, чтобы подписать договор и внести деньги в кассу.
Директор рынка Метельков приехал в клинику со своим водителем, хотя предпочитал сам рулить джипом. Сегодня была особая ситуация: после замены хрусталика он некоторое время не сможет водить машину. Метельков прибыл в офтальмологический центр около восьми утра, хотя операция ему была назначена на десять. Он надеялся попасть к хирургу одним из первых, поскольку всегда стремился «отстреляться» сразу: и в институте на экзаменах, и во время визитов к начальству – везде… Войдя в приемную, где ему несколько дней назад назначали операцию, он почувствовал досаду: пожилая женщина уже заполняла договор, а мужчина средних лет ожидал своей очереди.
Постепенно приходили и другие посетители: кто – на осмотр, кто – на операцию. Все тихонько сидели на мягких синих кожаных диванах. Мелодичный женский голос называл пациентов по имени-отчеству, и они входили во врачебные кабинеты.
– Марина Тарасовна! – позвал голос.
Женщина встрепенулась и поднялась с дивана. Она очень боялась операции (вспомнила страшный сон, который сегодня видела: будто ее глаза оказались залеплены чем-то черным и жгучим), но послушно последовала за медсестрой. Однако ее ожидал сюрприз.
– Вы болели гепатитом В? – недовольно спросил хирург, листая историю ее болезни.
– Так меня же заразили, когда удаляли желчный пузырь, – начала подробно объяснять Марина Тарасовна.
Но Иван Борисович ее уже не слушал. Он отчитывал медперсонал:
– Куда вы смотрели? Почему назначили на утро?
Пациентка не понимала в чем дело, но постепенно все прояснилось.
– После вас придется дезинфицировать операционную, – раздраженно проворчала санитарка.
– Давайте следующего, а ей пока что измерьте давление, – московское светило бросило взгляд на раскрасневшуюся пациентку.
Марину Тарасовну завели за ширму.
– Ложитесь на кушетку, – приказала пожилая медсестра, держа в руках тонометр. Но спустя минуту она испуганно вскрикнула, округлив блеклые глаза: – Да вам же вообще нельзя делать операцию, у вас сто девяносто на сто!