– Это понятно, но ведь он ляпнул в лицо гадость в присутствии съемочной группы, да и несколько зевак было поблизости. Задета честь мундира. Если бы уж этот журналюга был чином выше…
– Господи, да это не стоит выеденного яйца! Ну и пусть его! Вашему человеку надо бы на это ответить крепкой шуткой, или хотя бы кинуть в лицо: «Сам ты, как мыльный пузырь!» И тот бы сразу осекся, понял неуместность сказанной им колкости. Словом, благодарю за информацию, майор. Теперь картина о телевизионщике более полная.
Они попрощались. От комитетчиков он позвонил коллегам в Сибирский район, где родился и долгое время жил тележурналист, попросив их собрать подробную информацию о своем визави. С ним Степняков как бы случайно столкнулся лицом к лицу в городской администрации, где готовился телесюжет по одной злободневной для Богодарска проблеме. Ему, любителю – физиогномисту, в лице «объекта» не удалось выявить тех черточек, которые бы вызвали настороженность, вернее, предрасположенность совершать преступные деяния. Более того, оно было приятно и не вызывало никаких антипатий. Это было лицо человека, национальность которого оказалась как бы размытой. Видимо, в его крови были гены многих национальностей – русских, татарских, украинских… О таких говорят: «Какое знакомое лицо».
Поездом Степняков вернулся в Москву, предварительно мысленно составив рапорт начальству. Ему хотелось скорее вырваться в загранку, показать шефу свои истинные способности. Ведь в деле, которому его обучали, как психоаналитика, «ловца душ» и отменного дешифровщика, ему трудно было найти равных среди выпускников его группы.
7. Беглецы на островке Покатом
Никому не нужный каменистый островок, поросший осинником, кустарником да тростником на заболоченной прибрежной отмели приютил беглецов. В землянке чисто и тепло. Отхожее место, как и почти всю прилегающую к «каюте» местность, прикрывал со всех сторон кустарник. Здесь ответвление их невеликой пещерки ломилась от сухостоя, собранного Суко-резовым еще летом. Он брал у знакомых моторку и разъезжал по притокам Курани, якобы, заключать договоры с рыбаками и охотниками. Тимофей уже тогда предугадывал: рано или поздно придется «сматывать удочки» именно на Покатый. Отсюда, к слову, можно без особых хлопот вырваться летом через относительно недалекую полоску морской воды в соседнюю Украину, а то и сбежать в центральную часть России. О схронах с боеприпасами, оружием, продовольствием, деньгами и драгоценностями на территории области он и словом не обмолвился Редкозубу. Впрочем, тот не лыком шит: был уверен, что добра ворованного у дружбана Сукореза немеряно. Вечерами, послушав по радиоприёмничку музыку, Юрка чудил в картишки, учил Тимофея резаться в «очко» и «кинг», в «секу» и в прочие «шалости». «Левые» знания угнездились в его башке благодаря ушлым ребятам, с которыми проходил свои «университеты» в тюрьмах и лагерях – исправительных колониях. И, как бы между прочим, чтобы спровоцировать Тимофея на откровенность, заводил разговоры о золотишке, «зеленой капусте», которая у него припрятана, и вслух мечтал, как с грудой деньжат будет припеваючи жить дальше. Однако Сукорезов не раскрывался, как ни в чем не бывало, играл в карты, травил набившие оскомину простенькие столетошные анекдоты, поддакивал Юрке, а заикаться о своих кладах – ни-ни. Так и коротали время, боясь днем высунуть нос из убежища. Вот зримо пахнуло теплом. В отдалении урчали на полях тракторы, шла пахота. Окрест ни души. Друзья отважились осмотреть в укромной бухточке прикрытую ветвями лодку. Тут с неба приближающийся стрекот.